Стена с глухим хлопком встаёт на место, и Вельс заклинивает механизм. Влажный воздух остаётся за полуметровой перегородкой, как и преследователи. Теперь можно расслабиться.
На стене около переключателя установлена подставка для факела, но, к сожалению, пустая. Электрическое освещение протягивать было рискованно, дорого и не очень надёжно.
"Вряд ли Тиш видит в темноте." Торвальд берёт руку Вельса и кладёт себе на плечо.
- Я предупрежу, когда начнётся лестница. - говорит он. Голос резонирует в широком проходе и углубляется в недра города.
Широко раскрыв алые, слегка светящиеся глаза, бармен неспешным, бесшумным шагом устремляется вперёд.
С левой стороны коридора протянуты две старые рельсы, не тронутые временем. Раньше по ним гоняли вагонетки с редким, дорогим, зачастую, необходимым товаром. Стены составлены из качественного кирпича, цвет которого весьма проблематично определить без освещения. Однако, каменные блоки ещё не раскрошились. Через каждый метр стены укреплены металлическими балками.
- Осторожно, пошли ступеньки. - сообщает вампир, сбавляя шаг.
У начала спуска Торвальд щёлкает выключателем на стене. Конечно, никакого эффекта. Если тут и прокладывали электрические освещение, то оно давно обесточено, а провод вырезали. Вдоль рельс, так же лежащих под наклоном, тянется чёрная щель в стене. Это старый механизм на паровой тяге, помогающий поднимать грузы без усилий со стороны мафии. Для спуска нагнеталось меньшее давление, позволяющее грузам опускаться плавно и медленно. Особенно это необходимо для перевоза взрывоопасных смесей. Использованную испаряющуюся воду охлаждали и заливали обратно, таким образом экономили немалые средства, а в качестве топлива сжигали результаты неудачных экспериментов алхимиков со всего города. Мафиози заботились о своих товарищах. Им это было выгодно.
Спуск продолжается более часа. Монотонное перебирание ногами вовсе не помогает сохранять бдительность. Но Торвальд не хочет затевать разговор, не желая нарушать почти цельную тишину.
Вдруг он ловит себя на мыслях о крови. Едва заметных и совсем неощутимых, но существующих. Недавняя потасовка немного вымотала его, но достаточно для пробуждения жажды. Бармен всегда презирал это низкое и дикое чувство, но и отрицать его нельзя. Ничего, если не напрягать себя слишком сильно, можно спокойно прожить ещё несколько дней. Торвальд прекрасно осознаёт, что Маона не даст Вельса в обиду даже перед ним, но нападение на друга - слишком сильный удар по самолюбию. Несдержанная жажда погубила его жену и детей. Но бармен со странным цинизмом отмечает, что это была самая вкусная, пленяющая и неповторимая Кровь, которую он когда либо пробовал. Да, он убил свою семью, Торвальд никогда этого не опровергал, но и себя не винил. Виноваты были те, кто напал на него и обратил в нежить. Но они давно мертвы. Если за ними кто-то стоял, то даже со всеми связями, бармен не смог докопаться до истины. Хоть и предполагаемые кандидаты и есть, добраться до них нет никакой возможности, особенно под колпаком клана Майтил.
- Налево или направо? - спрашивает Торвальд Вельса, останавливаясь на квадратной площадке в конце лестницы. Вагонеточные рельсы продолжают движение прямо, уходя в проём в стене. Оба пути продолжаются спусками вниз. Не дождавшись ответа, бармен говорит: - Алиса, верни парня на землю, пожалуйста.
"А точнее, под землю.": мысленно улыбается вампир.

Нежить... Торвальд почти никогда не обращает внимания на то, что вампиров называют нежитью. Но лишь в такие моменты ему становится невероятно обидно, что кровососов ставят в один ряд с этими отвратительными порождениями больной фантазии сумасшедших далиров. Рядом с безмозглыми болванами, лишёнными сознания и способности мыслить. Несомненно, присутствует множество схожих черт, но истинная Нежить должна уметь думать.
Бармен с грустью оглядывает неестественно раскоряченный труп, стоящий на пути. Вельс благоразумно отходит в укрытие за пару сухих бочёнков, тоже оказавшимися около правой стенки.
Что обладает достаточным влиянием, чтобы заставить мёртвое тело вновь подняться из земли, нарушая законы природы? Самое логичное предположение - некромантия. Но неужели управляющие Техом могли допустить присутствие мертвечины под городом? Конечно могли. Если этот ход уже был вскрыт, то присутствие нечисти давно зафиксировано, а дверь вновь запечатана. Мол: "Зачем тратить средства на истребление того, что не мешает?". Второй вариант - алхимия. Тут всё куда интереснее. Ведь по средствам препаратов и электричества можно вернуть к жизни недавно умершее существо. Позднее - далир останется не в состоянии мыслить. Но труп тут не один. За его спиной открывается путь в помещение, где проглядываются ещё несколько. Или намного больше. "Не верю, что их специально воскрешали по очереди..."
- Кто это? - Спрашивает Тиш, вглядываясь в уютную темноту.
- Кх-кх-кхар! Свет, темно, еда, порох, шахта, склад, катакомбы, прокляну! Кх-кх-кхар! - сдавленно выдыхает труп, предпринимая попытку ударить воображаемого соперника. Значит, мозг не умер. Вероятно, его повреждения лишь локальны в определённых участках. Например, часть памяти не доступна, сознание открыто лишь на основном, инстинктивном пороге. Несчастный может "жить" десятком секунд, который помнит и может осознать на уровне "Я уверен, еда здесь". Но тогда, Что могло разом убить такую толпу, а потом сразу вернуть из небытия? Что если на путь передачи товаров мафии проникли техи, не желая давать возможность подкреплять разрозненные силы, использовали некий токсин, отключающий ведущие мозговые функции и нервной системы. Сколько же тут было народу, что мертвецы "живы" до сих пор и сколько трупов они сожрали за это время?
Прищурив глаза, тем самым убавляя их свечение, Торвальд бесшумной походкой подплывает к мертвецу. Его сердце медленно сжимается и расширяется, гоняя сгнившую кровь по гнойным сосудам. "Даже у него бьётся..." Бесцветная одежда, некогда, весьма качественная, местами сохранилась почти идеально, а кое-где разодрана зубами. Безумец пытался жрать себя, или кто-то решил, что ему плоть более не нужна? Пустые затёкшие глаза смотрят в пустоту вдалеке, полуоткрытый рот то и дело дрожит. Пальцы тоже колеблются на неконтролируемых кистях. Он почти жив... Или почти умер. Сейчас убить его легко - сломать шею. Беспорядочный поток в нервах прекратится, останется лишь голова, занимаемая прибывающим голодом. Но в открытый бой лезть - безумие. Мертвецам нечего терять, они сделают всё ради мяса, как вампир для крови. Но вторые хотя бы осознают последствия и стараются их избегать. А толпа ходячих трупов ещё опаснее, так как неорганизована и непредсказуема. И дико голодна.

Не желая задерживаться, Торвальд стремительным движением выворачивает голову мужичка на сто восемьдесят градусов, повреждая не только позвоночник, но и трахею с голосовыми связками. Больше мертвец не скажет ничего.
- Это был Джастин. - тихо отвечает бармен на вопрос спутника. - Знал я его когда-то. Был редкостным уродом, но племянницу любил самозабвенно. Ради неё и... - Торвальд прерывается, фиксируя у выхода из тоннеля вторую перекошенную фигуру, заинтересованно булькающую нечленораздельные звуки и подобия ругательств. Расправившись с ним тем же способом, бармен велит наёмнику не нарушать оглушающую тишину и двигаться за ним.
Помещение открывается не очень большое и представляет собой подобие проходного двора с пристройкой-трактиром, вмонтированным в дальнюю стену. Насколько он глубоко засел определить невозможно. В полной темноте, повсюду десятки мертвецов. Многие из них стоят, который год изучая стену перед собой, но есть и такие, кто проявляет подобие деятельности, например старик в кожаной броне не по размеру точит длинный нож. Судя по эфесу, раньше это был двуручник.
Почти весь пол завален костями и сгнившей плотью, которую до сих пор употребляют в еду, не обращая внимания на вкус. Имеются некие зоны без костного покрытия и присутствия мертвецов в непосредственной близости. Один неверный шаг, щелчок крошащегося ребра и сотни, если не тысячи безумцев рванутся к незваным, но столь долгожданным гостям.