Взмыленный конь гарцевал на месте, пока путник вглядывался в плывущие в мороке степные холмы. Поместье Райденеров отсюда казалось миражом, слишком заманчивой игрой воображения, чтобы быть правдой: палящий зной, казалось, выжег жизнь отсюда на мили вокруг, избегая касаться изящного, почти игрушечного здания, что до сих пор хранило на своей территории цветущие кустарники и зеленеющие деревья. Пожалуй, даже не знающий хозяина этого места мог с уверенностью сказать, что здесь живёт могущественный маг.
Дарриан сильнее натянул ржавый от пыли капюшон на лицо и пришпорил коня, намереваясь остаток пути проделать как можно скорее. Пожалуй, им с Элиусом следовало давно уже провесить порталы из одного кабинета в другой, но необходимость постоянного исследования магических трактатов и близость открытия тайн Белого города забирала всё их время, не оставляя времени на простые, скажем так, хозяйственные нужды. В то время, как Нимрауг корпел дома над свитками и артефактами, Райденер по большей части проводил время в Академии Ирин-Иста, изучая библиотеки и личный опыт свободных учёных. Он почти перестал появляться дома, так что Дарриана немало удивила его просьба явиться лично именно сюда: друг прекрасно знал, что у Элиуса большие проблемы с женой.
Территория поместья встретила всадника неожиданной свежестью и относительной прохладой. Дарриан торопливо спешился и скинул дорожный плащ, осыпая рыжей пылью светлую брусчатку. Не удосужившись озаботиться своим скакуном, колдун быстрым шагом прошёл к парадной двери и коснулся звонка, скорее из соблюдения какого-то общепринятого ритуала, чем из настоящей необходимости. Мелкую проблему можно было решить ментальной связью, как они обычно общались, но Элиус накануне предупредил, что будет экспериментировать с заклинаниями, так что если Дарриан не желает взорвать ему мозг, от такого общения придётся временно воздержаться.
Поэтому Дарриан буквально сгорал от любопытства: какого рожна понадобилось Райди именно сейчас, и из-за чего он оторвал его от работы - деяние, сопоставимое с преступлением против далирства. Но, тем не менее, Дарриан примчался так быстро, как только смог: вдруг что-то не так с его экспериментами, и ему нужна помощь? Не на праздник же Духа степного коня он его позвал.
Дверь послушно и мягко отворилась, пропуская колдуна внутрь. Дарриан с удовлетворением почувствовал, как его кожи коснулись незримые охранные нити: что ни говори, но Райди всегда умел беречь то, что ему дорого. К счастью, Нимрауг был другом семьи, поэтому его не изжарило и не дезинтегрировало сразу же, как иного нарушителя периметра. Не смотря на свой вид, поместье Райденера было настоящей крепостью, вполне сопоставимой по защищенности с фортом Красной крови. Улыбнувшись, Дарриан прошёл вглубь гостиной, на ходу стирая со лба грязный дорожный пот.
- Шала-на, братишка, - поздоровался он, встретив, наконец, виновника торжества. Райди, как ни в чем не бывало, расселся на диване, и его словно ощутимый сладковатый аромат, окружал облаком след иллюзий.
- Что, крепко праздновал? - с усмешкой произнёс Дарриан, стягивая тяжёлую боевую мантию, оставляя влажную рубашку, - От меня-то мог не прятаться, я тебя и не таким видел.
Мантия лязгнула металлическими пластинами, брошенная на ближайшую удобоваримую поверхность. Наконец, вздохнув с облегчением, Нимрауг прищурился и остался стоять, с укором уперев кулак в бедро.
- Прежде чем ты мне всё объяснишь, скажи: есть ли в твоём доме хоть что-нибудь, что пьют нормальные далиры? Мне кажется, на этой жаре у меня слиплось горло к чертям.

Дарриан благодарно кивнул и принял бокал, поторопившись бесследно уничтожить залпом половину содержимого. На какую-то долю секунды он даже посетовал на своё расточительство: это точно было бейлинское вино, достояние высшего света самой столицы, пожалуй, такое даже Нимрауг удосужился попробовать всего пару раз. Только именно это вино имело какой-то слабо уловимый интересный травяной привкус. Одобрительно усмехнувшись, Дарриан приподнял бокал, и снова пригубил, но уже медленно, со вкусом, позволив отвлечься от несомненно важных дел всего на мгновение.
- Нет, может позже, - ответил Дарриан, приняв любезное приглашение присесть. Возможно, это усталость с дороги и жара так утомили его, но эльфийское вино неожиданно ударило в голову почище варварского вина из луней. Удивленно моргнув, Дарриан приложил пальцы к виску: его друг приготовился пуститься в объяснения, так что колдун не хотел прерывать его своими удивленными возгласами.
Но услышав уже первую фразу, Нимрауг изменился в лице. Из-под угрожающе сдвинутых бровей, он страшно посмотрел на своего друга.
- Чт... Элиус, ты... - эльф откинулся на диване, в порыве эмоций накрыв ладонью рот. О, сейчас ему многое хотелось высказать этому остроухому: о том, что он ради любовных терзаний прервал его работу, что вместо того, чтобы ещё хоть на толику приблизиться к разгадке заклятие врат Белого города, Эл сидит и пьёт вино, внезапно начав переживать из-за своих отношений, что Дарриан летел сюда, как безумный, чтобы послушать то, о чем они спокойно могли вечером пообщаться за тем же вином, но на расстоянии хоть в тысячи километров, благо разговор в своей собственной голове гораздо ближе бывает и откровеннее, чем при личной встрече.
Чернокнижник медленно выдохнул и прикрыл глаза, успокаиваясь. Всё-таки, Элиус - его друг, разумный и даже рассудительный, он все прекрасно понимает сам, но при этом всё равно позвал его сюда. Значит, ему действительно нужна помощь, пусть это не касается магии или чего-то подобного. Дарриан всегда считал, что сам не умеет быть хорошим другом: слишком прямолинейный и эгоцентричный, скупой на похвалу и утешение, не способный подобрать тех самых слов. Здорово, если Элиус считает иначе. Это... Безумно, чудовищно приятно.
- Райди, - начал он, чувствуя, как горячеет кровь и мышцы понемногу наливаются свинцом, - Ну о чем Эля может догадываться? Думаю, о том, что ты бестолочь, она давно знает, - Дарриан тепло улыбнулся, снова садясь прямо.
Что бы он сам не думал, Нимрауг любил Райденеров, был верен им обоим, и ему было тяжело и неприятно периодически выгораживать их друг перед другом. Но ещё тяжелее было хоть как-то помочь им во всем разобраться: пожалуй, хуже медицины, Дарриан разбирался только в отношениях.
- Что-то случилось в Ирин-Исте? - участливо и немного тревожно спросил он. Хоть Райди и вел себя сегодня как-то чересчур жеманно, но выглядел вполне расстроенным, - Слушай, что произошло - уже произошло, не вини себя, мы все иногда совершаем ошибки, - Дарриан прервался, чувствуя, как постепенно тяжелеет язык и веки. Горячо выдохнув, он потер лоб, отводя взгляд, - Просто... Что ты ещё такого умудрился натворить, что вдруг начал сомневаться в себе? Ты, помнится, говорил, что у тебя на это нет времени.
Он поднял голову и прищурился, с усилием фокусируя взгляд на сидящем рядом собеседнике. Ощущения перестали быть похожи на обычное опьянение, Дарриан вдруг безумно захотел спать. Бред, - подумалось ему, и колдун принялся отчаянно гнать от себя слабость.
- Я удивляюсь, как она прощает тебе твоё постоянное отсутствие. Разве ты ещё не поговорил с ней? Должен был. Последний раз ты был настроен более решительно, - он попытался выдавить из себя ехидную усмешку, - ...Хоть женщина?
Как отголоски криков, как битое стекло звенели и ныли тревожно руны на груди. Дарриан почувствовал, как жар подступил к затылку и начал закладывать уши. Бессильно опустив руку с вином он кивнул на него:
- Что это за дрянь? Для таких разговоров наоборот, я должен быть трезв, а ты... - комнату по-дурацки повело куда-то вбок и вверх. Эльф охнул и вцепился рукой в поручень дивана, - Ты что, меня отравил? - вопрос был скорее шуточный, Дарриан даже попытался изобразить негодование, театрально приподнимая брови. Но мир продолжал стремительно тонуть в сумерках, разум неумолимо заволакивал тёплый, тёмный туман. Мы вроде договорились так не шутить без предупреждения, - хотел добавить он, но с каждой секундой говорить становилось всё труднее. Последним рывком тонущего сознания, Дарриан поднялся с тихим рыком и, обернувшись, внимательно вгляделся в плывущий перед глазами образ друга, хватаясь за лицо.
- Райди, какого... - едва слышно выдохнул он, не ожидая, что слова дадутся ему так трудно. Слепо приподняв руку в поисках опоры, Дарриан, будто во сне, отстраненно почувствовал, как у него подкашиваются ноги.

В тот момент, когда мрак поглощал последние остатки здравого сознания, Дарриан практически перестал ощущать окружающее пространство: чувства смазались, смешиваясь в бесформенную кашу, словно кто-то провёл ладонью по ещё свежей картине. Колдун отчаянно не желал проваливаться во мрак, но его жалкие попытки не принесли никаких результатов. В последние мгновения он слышал голос, успокаивающий, знакомый, и он почти даже заставил его поверить, что всё будет хорошо. Райди...

Когда чернокнижник начал приходить в себя, его оглушила ужасающая тишина. Нет, вовсе не та тишина, которая возникает в отсутствие звука, конечно, нет - звуков как раз-таки было достаточно. Нет, это была другая тишина, и её чудовищную неумолимость Дарриан, казалось, давным давно позабыл.
Он не чувствовал магию. А магия не чувствовала его.
Это мало с чем можно сравнить. Словно отобрали все чувства, мечты, надежды, и оставили только оболочку, пустую и бесполезную. Словно мир внезапно сузился до размеров булавочной головки, а ты способен только... Кричать от бессилия. Это было очень страшно и даже больно в какой-то степени.
С тихим хрипом, эльф в недоумении открыл глаза и поморщился, вглядываясь в гнусный осклизлый полумрак. Нещадно тянуло в плечах, запястья практически онемели, а окружающая влажная прохлада, коснувшись, заставила кожу подернуться мурашками. Что за чёрт?!
В этот момент откуда-то из-за спины раздался елейный голос Райденера. Дарриан, было, дернулся, но только унизительный звон цепей прокатился по небольшому помещению.
- У тебя есть несколько секунд, чтобы... - взгляд Дарриан упал вниз, и его худшие догадки подтвердились: он был обнажен, разве что разорванная рубашка живописно обрамляла его расписанную рунами грудь, - ...оправдаться.
Мысли, всё ещё медленные и вялые после пробуждения, начинали метаться, как безумные. Собственное бессилие душило страхом почище угрозы скорой расправы: Дарриан не чувствовал себя на столько беззащитным, на столько униженным, пожалуй, никогда.
От чего-то сильно горела щека. Нимрауг крепко сжал кулаки, выкручивая запястья, и с удивлением почувствовал, как внутренние бугры поигрывают с нервами - от этого, почему-то, лёгкая дрожь пробегала по затылку.
- Хотя, я всё равно снесу твою тупую башку, - Дарриан старался, чтобы его голос звучал непринужденно и насмешливо, но ужас ситуации сковал его на столько, что, кажется, это сложно было скрыть. Так что он решил разозлиться.
- Это становится смешно. Маленький совет: отпусти меня сейчас, и твоя смерть будет быстрой.
Превеликие боги, Райди, что ты делаешь?
...Почему?

Всё ещё не понимая ровным счётом ничего, Нимрауг затаился, выжидая. Ситуация стремительно теряла статус дурацкой шутки, приобретая оттенок настоящей опасности. Не зря руны на его груди тогда, в последний раз пытались его предупредить. Дарриан прислушался: лишенные магии, руны так же молчали, без источника питания превратившись в простые, вгрызшиеся в кожу уродливыми шрамами каракули. Это было плохо: знак подавления влияния, заклинаний, проклятий, боли...
Внезапный массаж колдун встретил с отстраненной неприязнью, впрочем, не произнося ни слова, только уголок губ раздраженно дернулся вниз. Шепот щекочаще коснулся кожи, и Дарриан негодующе округлил глаза. Что он хочет этим сказать? Чёрт, какое нетипичное для него выражение... И почему он всё это делает со мной? От обилия вопросов уже тошнило, но поток терзаний любезно был прерван фамильярным шлепком. Дарриан инстинктивно подался вперёд, хоть цепи и не дали ему осуществить задуманное в полной мере.
- Эй, полегче, детка! Я всё-таки женат, - он всё ещё не верил, что ситуация на столько плоха, а потому старался свести на нет все возмутительные поползновения в свой адрес. Он ждал, что Райди в любую секунду обернётся и от смеха согнется пополам, а потом они пойдут наверх, и там Дарриан разобьет ему нос - только от того самого вина Нимрауг всё-таки отказался бы.
Но дальше произошло то, что окончательно разрушило веру в здравость рассудка хозяина вечера. Дарриан благодарил демонов за долгие годы знакомства, иначе от такого зрелища его бы непременно вывернуло. Чудовищное свидетельство жестокого надругательства вымученно таращилось на него из-за стекла, пока Райденер не... поцеловал его. Невероятно, Райди чертовски хорошо играл свою роль.
На лице Дарриана отразилась сложная смесь негодования, отвращения и плохо скрываемого ужаса.
- Парня... Эл, а я и не знал, что ты по этой части, - колдун дернулся, - Это ты убил его?
Дарриан скорее бы поверил, что это дело рук Элеоноры, чем Элиуса: его друг не одобрял кровавую жестокость, даже его демон предпочел бы просто убить цель, чем возиться с такими художествами.
Нет, слишком много фактов говорило против. Если перед ним действительно сейчас стоял Элиус, Элиусом он уже не был.
- Где Нора? Её ты уже закопал на заднем дворе? - с вызовом бросил Нимрауг, - Да какой бес в тебя вселился, Райди!
Он представил, как смешно выглядит его злость. Мышцы на руках напряглись: Дарриан снова тянул кандалы, заранее зная, что обречен на провал. Ему не нужно было лишних напоминаний о том, что сейчас он абсолютно беззащитен перед этим чудовищем. На висках выступила испарина.
- Этот парень... И давно ты изменяешь своей жене со всякими помощниками гончара? - глухо спросил он. Чем больше Дарриан боялся, тем сильнее злился, и когда ужас стал практически невыносим, он впал в ярость.
- Я бы вытравил из тебя любую хрень, Райденер, позови ты меня раньше - всего этого можно было бы избежать! А теперь ты и меня хочешь трахнуть и расчленить, как этого весельчака? - яростно рычал Нимрауг, - Одумайся, остроухий, если у тебя ещё не разложился весь мозг, мы сможем тебя спасти. Я могу тебе помочь, только сними эти проклятые цацки! - он резко дернул запястьем, с неудовольствием почувствовав, как та вдруг отозвалась болью.

Дарриан опешил. Райди его не желал слушать, продолжая своё театрализованное представление с собой в главной роли, заставив Нимрауга уже пожалеть о некоторых своих словах. Не столько мучительно было собственное бессилие, как вид упадка и безумия его единственного друга - было так сложно во всё это верить, так дико и гадко. Получается... никому нельзя доверять?
Аромат шафрана пополз по комнате, и Дарриан уже знал: с этих пор он будет ненавидеть этот запах, если конечно ему когда-нибудь удастся почувствовать его вне этих чертовых стен. Пряный дым забирался всюду, это была хорошая ароматическая палочка... У Райди других не бывает.
Он подходил медленно, отчего-то даже немного нерешительно. Дарриану хотелось думать, что вдруг его друг ещё обдумывает правильность своих действий, но стоило заглянуть ему в глаза, как от самых крохотных остатков веры не осталось и следа: это были глаза голодного хищника, глаза того, у кого нет пути назад. Грубо и властно тянет за волосы сжатый кулак - Дарриан запрокидывает голову, встречаясь с пламенеющим злобой взглядом и окончательно решает для себя, что если ему и придётся сегодня умереть здесь, в бесславии и подлости, он по крайней мере не даст этой заносчивой сволочи себя сломать. Горько было только от того, что он до сих пор не знал ответ на простой вопрос: почему?
И без того тёмная комната погрузилась во мрак. Дарриан едва не содрогнулся, почувствовав прикосновения мягких губ. Превеликие создатели, что же ты собираешься делать? Внезапно голос Райди прозвучал жёстко и коротко - колдун не узнал его, столько в нем прорезалось ненависти.
Раздался свист рассекаемого воздуха - и с губ эльфа сорвался болезненный вздох. Невероятно! Он решил выпороть его как беглого раба, грязно и низко. Дарриан вздрагивал всем телом, отчаянно стараясь не проронить ни звука. Это было невероятно, оглушающе больно - пожалуй, боль проще терпеть, когда ты способен нанести ответный удар, тогда она придаёт тебе сил. Или когда тебя хранит твоё колдовство. Но Райденер лишил его и того, и другого, так что удары кнута врезались не только в плоть, но и в душу, прямо в гордость. Наивно было полагать, что он вдруг окажется невероятно устойчив, как пишут в опусах и легендах. Сейчас Дарриан был абсолютно уверен, что когда героев истязали, они кричали. Просто герои были слишком значимыми сами по себе, таким не принято приписывать слабости.
Да, он не выдерживал: яростные удары периодически срывали с его губ вскрик, вымученное мычание и надрывные всхлипы, когда змеиная лоза ложилась по той же самой борозде. От боли Дарриан не понимал, от пота или от крови так промокла его рубашка, не ощущал, как сжимал удерживающие его цепи - до побелевших костяшек, до врезающихся в пальцы звеньев. Остатки рационального мышления бились на задворках сознания, пытаясь подсказать, как преодолеть боль, и отчасти чернокнижник прислушивался к ним - это помогало ему не сорваться. Это - и вновь поднимающаяся злоба. Остановись, остановись, остановись, ну же...
Смешок, похожий на кашель, вырвался из глотки колдуна:
- Кха! И это... всё?! Было... щекотно!

Бешеный ритм прервался, и короткий стук возвестил о том, что палачу надоела его игрушка. Чернокнижник безвольно повис на своих кандалах, не обращая внимания на тянущую, режущую боль в запястьях - она была несравнима с тем, что он только что пережил. Влажные глаза были закрыты, лишь только иногда подрагивали ресницы, когда тело содрогалось от легкого движения воздуха, коснувшегося растерзанной спины. Губы высохли, трещина на нижней губе кровила, но Дарриан продолжал дышать ртом - невыносимо было вдыхать носом этот душный запах пряности, смешивающийся в голове с болью в тошнотворный, приторный коктейль.
Спускаясь на тропы демонов во Тьме, Нимрауг часто переживал стычки с местными обитателями. Не сказать, что они были проще или добрее - зачастую ему могли и руку оторвать, и кусок мяса из спины вырвать. Но стоило вернуться обратно, в земной Ауденвилль, как все эти раны исчезали, ведь любая битва во Тьме - это была битва духа. Духом Дарриан был силён, и сейчас, туманящимся сознанием он понимал, как же оказывается слабо и неустойчиво его земное тело, обычно неприступное за непробиваемой стеной мощного колдовства.
Райди продолжал говорить, и Дарриан через силу приоткрыл глаза - только для того, чтобы они встретили черноту повязки. Мерзко по коже сползали капли крови, собираясь в тонкие ручейки - такое противоестественное, мерзкое чувство.
Обработать? - мысли толкались неохотно, словно туман в голове состоял из стоячего желе, - Не хочешь же ты... Нет, о, нет...
Надломившись, голос сорвался на надрывный крик - боль пронзила колдуна, словно руки мага прошли насквозь и вытолкнули остатки самообладания. Когда в легких кончился воздух, Дарриан продолжал свой беззвучный крик, слепо уставившись широко открытыми глазами в ткань повязки. Он не понимал, что хуже - то, что с ним только что было, или это прикосновение. И вдруг... вдруг Элиус набросился на него. Жадный рот облизывал раны, руки беспорядочно гуляли по телу, он словно голодный зверь хватал раны зубами и пил кровь. Дарриан тихо заскулил, инстинктивно подаваясь прочь из этих чудовищных объятий, но превосходство сил было далеко не на его стороне.
- Элиус! Твою... - голос надломился, и Нимрауг хрипло выдохнул, хватая зубами губы, лишь бы снова не кричать, не доставить этому маньяку удовольствия. Он яростно выкручивал запястья, чувствуя, как ссадина на одной руке разорвалась сильнее, теплой кровью пропитывая рукав. Кандалы скользили, но всё ещё крепко держали, никак не получалось просунуть кисть руки прочь из узкого кольца.
Так же внезапно, как и начал, Райденер оторвался от своей добычи и куда-то отошел, видимо, к своему треклятому столу, судя по грохоту, доносящемуся с той стороны. Дарриан слепо вскинул голову, хватая ртом воздух и кривясь от боли, яркой, прожигающей, как зенитное солнце.
- Райди, - простонал он, а потом тише, едва слышно, - Райди...
Зачем он звал его? Наверно, это была... досада. Разочарование, черное и глубокое, в друге, в самом себе, в своих поступках и убеждениях. Он ведь думал, что непобедим, что смерть если и подстережет его, то это будет величайшее сражение в истории - только так. А как, оказывается, всё просто: достаточно только изменить одного-единственного друга, и он сам охотно пойдет в петлю.
Дарриан выдохнул, потянувшись, чтобы вытереть о рукав тонкую ниточку слюны с уголка рта, а потом скривился. От кровопотери начинала кружиться голова.
- Хо...тел бы я знать, что движет тобой... тварь, - последнее слово он бросил, словно плевок, - Что заставляет вести себя... как животное. И благодарю за повязку - мне была бы отвратительна твоя рожа, перемазанная в моей крови, - злой, тихий рык. От отчаяния хотелось выть навзрыд, да так, чтобы порвать горло, но это зрелище Райденер получит только если ему удастся сломать колдуна, в чем тот очень сильно сомневался.

Дарриан только презрительно фыркнул, умолкая. Хочет играть в настоящего безумца - пускай, а чернокнижник будет ждать: Райденер нет-нет, да оступится, и уж тогда Нимрауг не заставит себя ждать.
Он чувствовал, что Элиус приблизился. Как же отчаянно не хотелось чувствовать его присутствие, как же от его близости сжимался низ живота, перехваченный ненавистью, буквально до дрожи пробирая от бессилия нереализованной мести. Мучитель тихо пел, собирая руками пепельные волосы, пока, наконец, не заставил запрокинуть голову - было трудно глотать, а внезапная незащищенность шеи не добавила спокойствия и без того мятущейся душе. Но воистину неожиданное случилось в следующую секунду, когда казалось, что уже ничто не может заставить сердце колдуна замереть на мгновение.
Поцелуй холодных губ, пусть легкий, отпечатался как горящее клеймо. Дарриан дернулся, но в таком положении, в котором он был сейчас, было проблематично сделать хоть что-то. ”Я скоро вернусь…” В медленно соображающей голове промелькнула дурацкая мысль, но Дарриан отмел её - она была слишком дикой, чтобы позволить ей полноценно сформироваться.
- Не торопись, - ехидно прохрипел чернокнижник вслед торопливым удаляющимся шагам.
И всё-таки, это была правда. Что бы не владело разумом Райди, оно проявляло к телу колдуна вполне оформленный интерес. Гораздо проще было думать, что перед ним кто-то другой, что хотя бы у его друга не поехала крыша. Опасность оказаться в руках поехавшего мужика почему-то отходила на другой план, наверно из-за режущей непрекращающейся боли. Сознание медленно утекало вместе с кровью, и из-за этого притуплялось чувство беспокойства. Что может быть хуже того, что он сейчас с ним сделал? Только обидно, конечно, до слез обидно встречать бессмертному свой конец вот так, в плену и унижении, да ещё и от руки лучшего друга. А ведь там, далеко, осталась его прекрасная супруга, их дочери, он обещал им вернуться следующим утром.
Арнфрид… Его милая Арнфрид. Сейчас, должно быть, она играет с малышками в деревне, наверняка строят крепость из снега и льда - прямо под зенитным палящим солнцем серидины Риштана. Его лучи, яркие и желтые, как никогда красиво играют во льду, такое увидишь не часто…
Арнфрид, милая Арнфрид. Она была бы в ярости, если бы узнала обо всем.
Если бы.
Взрыв стекла у стены вырвал Дарриана из временного забытья. Что-то пошло не так, или просто Райденера обуял гнев - в любом случае, он, кажется, закончил подготовку к чему-то, что по обещанию должно понравиться Нимраугу, и теперь молча приблизился. Холодные мягкие кончики пальцев нежно и по-хозяйски коснулись кожи, и колдун не смог сдержаться - от неожиданности он вздрогнул, и с губ сорвался стыдный вздох. Как дико было чувствовать эту жадную ласку, будучи истерзанным и буквально распятым в этих цепях, он скорее ждал новой порции боли, но к его удивлению, такая нежность была едва ли не уступающей пыткой на фоне остального. Выше, к горлу, травмируя едва унявшуюся рваную ранку на губе поднималась ладонь, а в груди колдуна сердце внезапно резко ускорило свой ритм.
Жесткое, властное движение - Нимрауг как ни старался, сопротивляться не мог. Пальцы впились в мышцы челюсти, невольно заставляя раскрыть рот, чтобы облегчить острую боль. Как глупо: зачем этот театр? Как шлюху пьяную в таверне, честное слово...И снова его губы, снова холодное дыхание. Но сейчас вдруг колдун поперхнулся: новая близость принесла с собой обжигающее поило, и будь он проклят, если это не самый настоящий гномий самогон. Не успев опомниться, Дарриан почувствовал короткий укол в шею, кажется, иглой - и верно: чувствовалась, как набухала вена от вводимого состава. Разъярившись, он мотнул головой, чувствуя, как натягивались и лопались волосы, но Элиус не дал ему возможности проявить свою строптивость: ладонь вовремя зажала нос и рот, и жидкость, столкнувшись с преградой, вынуждена была отправитсья по единственному доступному пути, но попала даже в носоглотку, вызвав очередной приступ кашля. Тонкие струйки крепкого алкоголя скатились между пальцев мага.
А потом всё закончилось. Дарриан, продолжая вымученный кашель, бессильно повесил голову, позволяя заботливо поддерживать его за шею, благо часть свободы ему вновь вернули. Он практически не сомневался, что Райди ввел ему какую-то невероятную дрянь, чтобы усилить его мучения, поэтому когда туман боли начал сменяться другим туманом, дурманящим и пьянящим, он даже не удивился. А вот самогон разлился на удивление приятным, обжигающим огнем, молотом ударяя по разбитому телу. За него Дарриан был практически благодарен: влажная рана на губе горела нещадно, зато остальное тело отзывалось горячей благодарностью - с этим теплым огнем гораздо проще было терпеть боль.
Эльф вновь хрипло, влажно закашлялся - кажется, это был смех.
- Прекрасно! - кашлянул он, растягивая растерзанные губы в широкой улыбке, обнажая десны, - По крайней мере я умру счастливым. Я дурно влияю на тебя, Элиус, раз ты стал держать такую дрянь дома, надо было с тобой аккуратнее.
Опьянение медленно захватывало тело, часть за частью. Вот уже боль от рассечений хлыстом не так яростно бьёт по нервам, онемевшие пальцы покалывало тепло, а изнутри и внизу живота словно поднималось пламя. С легким удивлением, Дарриан почувствовал, что от дыхания Элиуса, стоящего рядом, кожа внезапно подернулась мурашками - удивительное дело, ему казалось, что после такой пытки ему уже не до чувствительности.
- Что это? - коротко и доверительно поинтересовался он, слепо поднимая голову к Райди. Гнусный запах шафрана теперь был просто повсюду, но его нотки внезапно нашли в больной голове необычный, нежеланный отклик. Опьянение заставляло чувствовать каждую линию, которую провел маг по телу колдуна своими пальцами, чувствовать - и... скучать.
- Афродизиак, - несколькими мгновениями позже констатировал Дарриан, - То есть, я был прав в своем предположении?
От осознания ситуации волосы на затылке встали дыбом, а разум внезапно просветлел, как будто комнату ярко осветили светом. Начинался второй этап прихода наркотика - по венам ударила светлая, вольная сила, требующая выхода и не терпящая плена. Дарриан напрягся, тверже находя опору ногами, и слегка отстранился, гордо вскидывая голову.
- Значит, всё, что ты сказал - правда. Ну, если я тебя так привлекаю, почему было просто не пригласить меня на бокал Ирин-Истского белого? Сэкономил бы кучу золота на истинном железе и этой контрабандной дряни. Дай угадаю: "Лунная дорога" или "Ватор"? Наверно, "Дорога", она помягче, я тебе нужен более живой и трезвый. Но, право, все эти головы и цепи совершенно ни к чему, это один из самых провальных способов произвести впечатление. Я тебя не узнаю, дружище - ведешь себя, как девка, честное слово, - чернокнижник откровенно издевался, и чем сильнее становился приход, тем безбашеннее он чувствовал себя. И не замечал, как хорошо у него развязался язык.
Хоть Дарриан и болтал, вновь поднявшийся страх снова подгонял неистово бьющееся сердце, только теперь он не душил, а опьянял, заставляя делать опрометчивые поступки. Угроза расправы растворилась и стала незначительной, гораздо важнее была игра, в которую Райди его втянул, и Дарриан жажадал играть.

Дарриан почти пожалел о том, что ляпнул в конце.
Потому что когда среднестатистический эльф без видимых усилий рвет цепи, на которых до этого мог прочно висеть всем своим весом другой эльф, становится как-то не по-себе, мягко говоря. Скорее всего Элиус использовал магию - Дарриан не мог сказать наверняка, в кандалах он был глух, а в повязке - слеп, но здравый смысл подсказывал, что так оно и есть. Иначе то, что извратило его разум, влияет и на физическое тело, и если это правда, то ситуация оказывается ещё хуже, чем казалась.
Засыхающие рубцы впились в кожу, когда Элиус прижал его спиной к себе, и Дарриан едва не вскрикнул: наркотик одновременно и притуплял боль, и усиливал чувствительность, что в сумме давало совершенно безумный коктейль, приводя поехавшие рецепторы в замешательство. Хриплый шепот не убавил проблем, и чернокнижник попробовал высвободиться. Бесполезно: Элиус был силён, как огр, ему достаточно было чуть сильнее прижать вырывающегося колдуна к себе, как тот, сипло выдохнув, лишился любой возможности двигаться. Тем временем Райди явно получал удовольствие от сложившейся ситуации, он наслаждался прикосновениями и поцелуями, делая только хуже бессильно бьющемуся колдуну. Будь проклят трижды клятый производитель "Лунной дороги": когда влажный язык жадно прошелся по уху, чья и без того высокая чувствительность была в разы усилена афродизиаком, Дарриан мелко задрожал, чувствуя, как возбуждение яркой вспышкой пробежало по нервам. Лицо лейара вспыхнуло, и он поймал себя на том, что его дрожащие губы приоткрыты в беззвучном всхлипе. Найбешев сын! Черт! Ненавижу! Подлое тело стремительно сдавало позиции мимо разума, и чернокнижник злобно скривился, плотно сжимая губы и с силой жмурясь под повязкой. Он не сделает этого со мной! Он не посмеет! Райди словно услышал его мысли.
Всё произошло слишком быстро. Руки вновь парализованы, но уже за спиной, удар, ещё удар - и колдун болезненно рухнул на пол: каменная кладка словно в насмешку заменяла прилагаемый к ушибам лёд. Эл в ту же секунду оказался сверху, надежно вжимая пленника в пол: снова эти прикосновения, снова хищная ласка - до отвратительного нежеланная, до дрожи ужасающе-приятная. Чернокнижник рванулся в бок, пытаясь сбросить мага с себя, но первым делом он, конечно же, стянул повязку с глаз, пару раз неприятно проехавшись лицом по полу.
Дарриан фыркнул и приподнял правое плечо, чуть разворачиваясь, на сколько позволяло его положение, но и этого было достаточно, чтобы бросить на мучителя испепеляющий взгляд.
- Конечно, Эл. Я не буду пытаться сбежать, - выдохнул он, и его усмешка была злой, превращающейся в оскал, - Я скорее попытаюсь разбить твою бесполезную голову, если ты попробуешь зайти слишком далеко. И ни руки, ни магия мне для этого не понадобятся.

Он знал, что Райди не оставит это просто так. Мощная хватка вновь вздернула его на ноги, и Дарриан, решив воспользоваться ситуацией, принялся отчаянно сопротивляться. Жёсткие пальцы едва ли не до синяков впивались в основание шеи, а потом борьба резко переместилась на грубо сколоченный стол.
- Мерзавец, - сдавленно прорычал колдун, когда колени развели его бедра в стороны. Боль стала его неотъемлемым спутником, почти что привычным фоном, так что сейчас Дарриан, не обращая на неё внимания, боролся с удвоенной силой, поскольку ситуация стремительно становилась всё хуже и хуже. Он не посмеет, не посмеет, - заклинанием билось в его голове, когда сверху раздалось раздраженное шипение. Элиус был слишком силён и слишком быстр, и вопреки усилиям колдуна, он завладел его руками.
Дарриан истошно закричал. И второй раз, чуть слабее. Ему показалось, что этот чудовищный звук - треск костей, влажный хруст, пробивающийся сквозь всё - на всю жизнь отпечатался в его мозгу. Страшно представить, его руки... Чернокнижник, дрожа, поднял влажные глаза: толстые металлические гвозди криво торчали из изуродованных кистей - отсюда даже могло показаться, что с руками всё в порядке, если бы не кровь, стремительно пропитывающая щербатую древесину. Он смотрел - и не мог произнести ни звука, а от жалостливых слов Элиуса стало так тошно, что Дарриан, зажмурившись, уронил лицо на стол. Какой же он колдун, неспособный нарисовать круг призыва, ведь далеко не всё можно доверить магии. Нет, он думал далеко не только о колдовстве... Дарриан попытался пошевелить рукой и чуть сжать кулаки, но тут же бросил эту затею, с содроганием отметив, что отозвались не все пальцы. Оказывается, руки - приятная и полезная штука, и особенно чётко это осознается, когда лишаешься их. Зато в голову пришла мысль, что теперь не так обидно сломать кисть, чтобы вытянуть её из наручника.
Но на этом пытка далеко не закончилась. Похоже, что там, сзади, Элиус здорово веселился. Когда его влажная скользкая рука коснулась задницы, Дарриан дрогнул и скривился от отвращения: ну здорово, лучше и не скажешь. Прежде, чем медленно убить, его лучший друг собирается надругаться над ним в темном подвале на столе с инструментами, пробив руки нагелями. Похоже, чернокнижник слишком долго щелкал по носу судьбу и смерть, и эти стервы решили отомстить ему по полной самым извращенным способом - как по-женски. Хотя, наверно, не так уж и плохо, что это именно Райди, - подумалось тогда, - В ином случае я бы вынудил сразу убить меня.
Предложение расслабиться никогда не сулит ничего хорошего, особенно если твой голый зад в полном распоряжении полоумного маньяка. Когда Дарриан почувствовал прикосновение холодных пальцев, то инстинктивно подался вперёд, в стол, прочь от этих ощущений, но тщетно - ему некуда было деваться. Нервные окончания просто взбесились, а наркотик радостно толкнул кровь ниже, и Дарриан стиснул зубы. Вспомнилась Арнфрид: она тоже когда-то посчитала, что именно таким способом сможет подорвать строптивость своего будущего супруга, но тогда всё было совсем иначе. И, почувствовав, что в него уперлось что-то твердое, Нимрауг едва не взвыл, снова предприняв попытку вернуть контроль над руками. Нет, нет, нет, нет... Кажется, он понял, что использует Райди, но лучше от этого не становилось: кончики ушей и лицо полыхали, эльф кусал губы, чтобы не ныть - каждое движение било по чувствительному телу разрядами тока. Четыре?! Колдун уже смелее сжимал окровавленные кулаки, потому что боль как-никак заглушала ощущения, вынуждающие если не тихо скулить, то хотя бы ронять сбивчивый вздох, и чем сильнее подводило опьяненное химией тело, тем больше чернокнижник причинял себе боль.
- Я ещё не слишком далеко зашёл, Дар?
О, его стоило убить на месте за одну только эту фразу. Как же отчаянно Дарриан сейчас его ненавидел, как отвратителен слуху этот хриплый, задыхающийся от возбуждения голос. И тут, пока Нимрауг, дав слабину, расслабил немеющие изуродованные руки, он почувствовал нежное, прохладное касание губ, а потом влажный кончик языка - чернокнижника пробила дрожь, снизу вверх и ударила в затылок, срывая с губ вымученный всхлип. Превеликие Создатели, только не это.
Судя по звукам, там Райди уже просто сходил с ума - если там ещё что-то оставалось. Он резко вырвал нагели, забрызгав кровью в первую очередь руки и волосы колдуна, и перевернул того на спину, к тому времени уже превратившуюся в полубесчувственный кусок страдания. Лицо Элиуса прямо над лицом Дарриана, на щеках ещё остались сухие чешуйки высохшей крови, влажные губы и немного подбородок, и совершенно дикие, безумные глаза. Напряженный, как хищник, растрепанный, как воин после драки, и пах холодом и смертью, как дитя ночи.
Так глупо, но почему-то Дарриан за долю мгновения хорошо рассмотрел вывалившийся из-за ворота рубашки Райди амулет. Это был дешевый образчик ходового материала, который тоннами клепают степные ремесленники, такие пользуются спросом в первую очередь у бедняков и вольных зачарователей, причем последние преследуют цель нажиться на чудовищной разнице в цене. Рябой овальный кусочек гранита был перехвачен сетью медных проволочек, крепящих позади камня кусок латунной филиграни с хамской претензией на изящество и идею. Райди действительно безумен, если нацепил на себя такую безвкусицу.
Элиус был так близко, что его дыхание холодило лицо колдуна. Боль была просто повсюду, жестоко пронзая каждую воспаленно-чувствительную клеточку тела, сминая, подавляя наслаждение наркотика. Дарриан был мокрый от холодного пота, раскрасневшееся лицо хранило упрямое, хоть и изрядно измученное выражение, но на дне изумрудно-зеленых глаз с новой силой тлела живая, демоническая, клокочущая ненависть. Если именно это и хотел увидеть Элиус, то пусть насладится - в последний раз.
Я говорил, что мне не понадобятся для этого ни мои руки, ни магия.
- Смотри, - выдохнул Нимрауг.
Силы, движимые ненавистью и "Дорогой", собрались в напряженном, как струна, теле колдуна. Короткий сильный удар головой в переносицу, и потом отчаянный бросок вперёд - цепочка, тонкая, дешевая, случайно попала в рот лейара, собиравшегося впиться обидчику в шею. Избавившись от неё коротким рывком, Дарриан хотел было довершить задуманное, как вдруг дернулся, прищурившись.
- Нора, ты... - вырвалось каким-то изменчивым, ошалевшим голосом. Как зачарованный, он пробормотал, - Всё это время... Ты...
Вся сегодняшняя встреча калейдоскопом образов пронеслась в голове - странное письмо, нетипичные фразы, туманный разговор, вино с необычным привкусом трав. И лёгкая, приторно-сладкая дымка иллюзии, добротной, но незамысловатой магии чародея-лавочника, приспособившего своё умение для сносного заработка - таких много собирается на ярмарках степных крепостей.
- Ты же знаешь, во время праздника на ярмарке чего только не найдешь. А она у меня ценитель редких диковинок.
Ссора с женой. Душеспасительная попойка в форте. Дружеский совет.
С оглушительным грохотом мозайка сложилась воедино - измененное наркотиком сознание любезно предоставило картину ржавых обрубков металла, с лязгом схлопнувшихся в посмертную маску шута.
- Все из-за него, - горько выдавил Дарриан, обращаясь даже скорее к самому себе. Силы внезапно покинули его тело, и эльф мелко задрожал, холодея от нестерпимой горечи. Он был так поражен и растерян, и растрепанные нервы так больно звенели под кожей. Неужели Эля действительно убивала тех, кто был близок с Элиусом? И, его-ее слова, про того парня с отрезанной головой... Всё это слишком смахивало на жестокую шутку.
- Ты ведь могла... просто поговорить со мной, - едва слышно шепнул он, чувствуя,как силы постепенно возвращаются. И подкатывающая безмозглая истерика давит в горле безумный смех. Или ты просто хотела развлечься именно со мной и именно так?

То ли бредовость ситуации начала понемногу спадать, то ли наоборот - Дарриан не мог понять, картина то и дело плыла то в одну, то в другую сторону, как в плане какого-нибудь сумасшедшего демона. Он только вдруг почувствовал себя крайне уставшим, его тошнило и кружилась голова, а тело уже беспрепятственно вздрагивало от любой болевой вспышки, брошенное без контроля. Теперь перед ним стояла женщина, ослепленная обидами и злостью, и сыпала без остановки обвинениями - и даже не в его адрес. Хотя, конечно, такое поведение Нимраугу было знакомо: в его доме тоже жила жена волшебника, хотя Арнфрид уже давно относится к этому философски. Дарриан даже не попытался вставить слово - всё равно это у него бы не получилось, в такой момент женщину не остановить, хотя, конечно, хотелось если не взвыть от досады, закатывая глаза, то хотя бы рявкнуть на неё. Элиус приезжал к нему и жаловался на семейную жизнь, а Элеонора приковала его и всыпала плетей - чудесное семейство, здорово помогать им обоим разобраться в себе. Почему вы оба говорите это МНЕ, а не друг другу?! Пожалуй, именно эта мысль сейчас вертелась на языке без конкурентов. И, наверное, ответные обвинения, которые в нынешней ситуации являлись сто процентным залогом смерти. Интересно, она что, считает, что мы с Райди занимаемся чем-то подобным? О, ну конечно. И кровью мы повязались, чтобы картинки друг другу похабные по ночам показывать.
Он едва приоткрыл рот, чтобы, наконец, ответить ей, как вдруг резкая, сильная хватка перекрыла горло. Это было ожидаемо, но от того не менее неприятно - Дарриан не хватал ртом воздух, не вращал глазами, не скреб по полу ногами, как это обычно принято в таких ситуациях. Он достаточно натерпелся дерьма в этом треклятом подвале, а теперь, когда ситуация прояснилась, он не собирался тут подохнуть из-за семейной ссоры. Нимрауг скривился и зажмурился, напрягая руки и пытаясь выкрутить запястья - кровь всё сильнее, всё больнее била по вискам, перед глазами поплыли цветные пятна, и когда мрак, более темный, чем от закрытых глаз, начал подбираться к сознанию, хватка ослабла.
Дарриан вымученно закашлялся, с силой моргая, чтобы отогнать слабость, это удушение едва не заставило его потерять сознание. Нет, теперь он отключаться не собирался, о, нет.
- Ты, - хмыкнул он, попытавшись уклониться от угрожающего вида инструмента скорее по-инерции, чем в настоящей попытке спрятать уши, - ...переоцениваешь мою роль в его жизни.
Его голос был хриплым, уставшим, но твердым и уверенным, а смотрел он участливо, но без жалости, как на равного. Мышцы на руках бугрились, он без остановки давил на хватку, удерживающую запястья, и чувствовал, как новая порция горячей крови устремляется ручьями вниз, стекая по коже через пропитанную алым рубашку.
- Нора, - его голос стал чуть менее настойчивым, - Моя смерть не заставит его сокрушаться дольше, чем смерть кого-либо из его друзей - наверно, я бы тоже хотел быть к нему ближе, чем есть сейчас. Он ведь ещё совсем мальчишка, и ты, и я это понимаем, - Дарриан чуть склонил голову, впрочем не пытаясь ускользнуть от ножниц, и его тонкие израненные губы растянулись в привычной усмешке, не злой, но с легким оттенком яда, - Хочешь заставить его обезуметь от горя - убей себя. И Альриуса заодно. И сожги этот дом. Правда, в таком случае, ты не сможешь насладиться его горем, но своего добьешься.
Так горько, немного злобно. И слабость иглами уколола нервы.
- Последнее, что мне сейчас хотелось бы, это выступать его защитником, говорить, какой он на самом деле и всё такое. Тебя можно понять. И я удивлен, что ты позволила всему этому накопиться до такой степени, чтобы вместо разговора со мной, ты решила запытать меня до смерти.
Он говорил спокойно, даже расслабленно - последние силы уходили в руки - но внутри, в голове, он кричал. Буквально бился в истерике. Но разве он не великий чернокнижник, ужас Степей? Такие вещи можно и в себе подержать до поры - до времени.
- А я-то думал, мы с тобой друзья, - досадливо так, взглянув прямо в глаза.

Она была почти здесь, почти понимала, что всё это - крайности, но даже если это и было так, она не хотела снова становиться хорошей. Слова на ветер: что бы сейчас не сказал Дарриан, Эля бы не приняла. Она ступила на этот путь, путь войны и крови, и остановиться просто не могла - такая упрямая и сильная, и в то же время... маленькая и сломленная, раненая и обезумевшая от тоски. В какой-то момент сердце колдуна уколола жалость - тягостная, чужая, горькая, ведь он уже видел такую женщину. Смешно вспоминать, что её звали Геллионора, и она тоже пришла мстить ему за любовь с револьвером в руке... Смешно и больно. Всю жизнь прожила местью и мечтой - и умерла в кровавом жертвенном ритуале.
Сердце уколола жалость - и тут же исчезла, и больше не появлялась. Было только холодно и мерзко.
Услышав заветные слова, Дарриан чуть не свалился с ног, но был вовремя перехвачен и усажен на какой-то несчастный стул с последующим крепким приматыванием. Превеликие Создатели, зачем он ей всё ещё? А теперь ещё и подорожники. Серьёзно? Она что, издевается? Спасибо, дорогая, так мне гораздо лучше. Будь добра, ещё листик на спинку мне прилепи, а то что-то саднит. Поправив осточертевшие кандалы, Элеонора опустилась на пол и принялась ждать, не особо горя желанием завязывать разговор. А что в этой ситуации можно было ей сказать, кроме дурацких, сбивчивых оправданий? А вот чернокнижник молчать не собирался.
- Ты будешь использовать меня в качестве аргумента? - слабо усмехнулся Дарриан. Оказавшись в объятьях крепких веревок, он расслабился и безвольно налег на путы - стул ворчливо заскрипел, тихонько потрескивая веревками.
- Я не слишком силен в психологии семейных ссор, - кажется, от того, что сознание опасно балансировало на грани спасительной бездны, в Дарриане прорезалось дурацкое чувство юмора, не свойственное замученному лейару. Это было похоже на хихиканье висельника, - Да и, боюсь, тебе придется к тому моменту поздороваться с Райди за нас двоих.
Перевернув одну ладонь, Дарриан уставился на свое запястье, бестолковые листики отвалились сначала с одной, потом с другой стороны кисти. Дыхание колдуна было размеренным, хрипловатым, лицо измученным, а взгляд усталым, даже немного безразличным. Он протянул задумчиво, словно за чашкой грога жаловался на скверную погоду:
- Довольно неприятные штуки. Представь, что тебе вдруг вырвали глаза, вырезали уши и бросили посреди безжизненной пустыни - даже не так: бросили в глухую темницу навсегда. Примерно так я себя чувствую в них.
Он попытался сжать пальцы, вышло жалко. По лицу эльфа пробежала тень неудовольствия.
- У тебя ведь есть такие же и для Элиуса? Потому что иначе твоя затея дождаться его в таком... такой компании кажется провальной, - Дарриан перевел медленный, невыразительный взгляд на Нору, - Хотя... конечно. Он растеряется. Не сможет причинить тебе вред. А ты успеешь вырубить его раньше, чем он заподозрит угрозу. Умно, рассчетливо.
Колдун закрыл глаза, медленно выдыхая.
- Только я не могу понять одного: как можно получить удовольствие от мести, убив того, кому ты мстишь? Наверно, это женское милосердие, своеобразный жест любви, - он издал какой-то неясный звук, напоминающий усмешку, хотя уголки его губ остались неподвижны, - Жить с болью гораздо тяжелее, чем освобождение смертью.

Дарриан дернулся от неожиданности. Что это за "ты нужен своей семье"? Так говорят, когда...
Они встретились глазами, и Дарриан, внезапно проникнувшись этими двумя темными безднами, похолодел от внезапного осознания: она убьет Элиуса. Хотя, возможно и нет, если он придет с демоном, если он успеет защититься, если увидит его коня на улице и будет настороже... Но Нора вполне могла добиться своего. В конце концов, Дарриан сам сейчас сидел на стуле, окровавленный, едва избежавший незавидной участи.
Веревки я сниму, а с остальным справишься сам.
- Эли, - нахмурился Дарриан, но вампирша продолжала.
Я все же надеюсь, что наши пути более не пересекутся...
Колдун напрягся в веревках, бессильно подаваясь вперед, в её ладонь, держащую за подбородок.
- Нет, - выдохнул он, отказываясь верить, отказываясь слушать.
Сегодняшний вечер прекратит существовать.
В горле встал горький ком. Дарриана буквально трясло от негодования - он должен был выбраться, должен остановить это безумие. Она не убьет Элиуса! Перед глазами ярко возник образ бледного лица, обрамленного врано-черными волосами, и застывшие, остекленевшие серо-сапфировые глаза. Черт, я должен вмешаться, я должен! Нет, нет, нет! Он этого не выдержит, и никакое зелье забвения ему не поможет. За эти годы Райденер оказывается стал чертовски ему дорог, Нимрауг не мог вынести мысли, что его друга могут вот так, просто, из-за обиды...
Нет, нет, нет, дорогая, остановись, умоляю...
Тихий шепот:
- Ты, правда, был моим другом, Дарриан Нимрауг.
Дарриан закрыл глаза и едва слышно обронил в последний раз:
- Эли...
Ты показа мне, как опасно доверять другим, даже самым близким. Больше я не допущу такой ошибки.
И мрак поглотил его сознание.