Дарриан утвердительно кивнул и шагнул следом за женой, направляясь в ванную. Арнфрид была спокойна и расслаблена, что немало радовало чернокнижника: он опасался, что она останется подавленной и расстроенной. Нимрауг и сам с опаской прислушивался к себе: а что чувствовал он сам? Разве так уж хладнокровно он принял происшествие на балу?
Он заставил себя подумать о смерти Анхен. Заставил представить окровавленное тело начальника полиции. Навсегда застывшие, опустевшие глаза безрассудного стражника Эдара. Залитый кровью праздничный зал.
Боль коротким, крошечным всполохом вспыхнула и погасла. Нет, всё-таки Дарриан не испытывал ни жалости, ни мрачного удовлетворения. Пожалуй, это можно было бы назвать освобождением - когда бросаешь тягостные воспоминания в огонь и наблюдаешь, как они тлеют, превращаясь в безвредный лёгкий пепел. Кто тебе сказал, что они погибли? Ты ещё услышишь о них, не забывай, с кем имеешь дело.
Хмыкнув своим мыслям, Дарриан закрыл за собой дверь ванной. Ты знаешь, как это происходит. Тебя обвинят во всём. Даже если бы ты остался, то в конце боя твои же союзники обратились бы против тебя - безусловно, мятежный черный колдун, способный на такое массовое убийство, является несомненным врагом, опасным и требующим немедленного уничтожения. Это - благодарность и благодетель, а твой поступок - зло. Смирись с этим.
Арнфрид стояла у кадки с водой, жадно утоляя жажду, раз за разом поднося стакан с ледяной водой к губам. Крошечные капли мерцали на её коже в мягком желтом свете живых ламп. Ты не согласился снова пожертвовать собой ради далиров, которым на тебя, в сущности, наплевать - ты трус и мерзавец. Каково тебе, м?
Чернокнижник подошел к женщине и остановился у неё за спиной. Волосы Арнфрид всё ещё немного пахли парфюмерией и пудрой, прицепившимися в бальной зале, хотя родной, теплый запах всё же преобладал над этим светским налетом. Дарриан склонился и припал губами к шее супруги, немного пониже уха, а его ладони легли ей на плечи и с мягким нажимом заскользили вниз по рукам, заставляя рукава послушно соскальзывать с нежного тела.
Твои желания сохранить свою семью постыдны перед великой целью жертвенности. Умри сражаясь, так говорят они, забывая упомянуть о пире в честь павших. Не беспокойся, и за тебя поднимут бокал.
Обнаженная бледная кожа пленяла взгляд. Дарриан спустил поцелуй ниже, нежно касаясь ключицы, потом бархатного плеча. Бесполезное платье повисло на талии, мешая, но раздражая сверх меры. Колдун поднял свободную руку и легко провел по ткани вдоль позвоночника - бардовое платье бесшумно расходилось аккуратным разрезом, оставляя только тонкий, едва уловимый аромат мрака. Наконец, и оно пало к ногам Арнфрид, как и искусное бельё. Прервав поцелуй, Нимрауг обнял свою жену и прижал к себе: он помнил, что всё ещё был в металлической кирасе, ребристой и холодной, но всё равно продолжал прижимать женщину, с упоением проводя ладонями по её обнаженному телу.
Ты всегда думал, что тебе не нужен никто. Теперь тебе нужна она, и только она. Правда?
Напоследок жадно втянув носом запах её волос, чернокнижник отстранился. В этот момент из крана с шипением пошла вода, наполняя ванную, а заодно заполняя небольшое помещение шумом и паром.
С оглушающим грохотом и лязгом древняя броня рухнула в угол комнаты. Резкими, небрежными движениями эльф освобождал себя от одежды. Напряженный, настороженный: его взгляд обычно сияющих изумрудных глаз был темным и тяжелым. Ты хочешь быть с ней жестоким, потому что злишься на себя. Конечно, ты же мерзавец. Ты - бессердечная тварь. Беглец. Трус. Не так ли?
Теперь они стояли вместе, обнаженные, Арнфрид и Дарриан Нимрауг. Чернокнижник с невыносимой нежностью развернул свою женщину к себе и, обнимая её за талию, привлек к себе и жадно поцеловал, нежно и не настойчиво, так, чтобы было приятно ей. Он не закрывал глаз, он смотрел за каждым её движением - дрожью ресниц, натянувшейся кожей щеки, упавшей на лоб прядью волос. Это было похоже на яд, который перед смертью награждает тебя невероятными видениями из самых сокровенных мечтаний.
Дарриан шагнул в сторону, увлекая Арнфрид за собой. Вода была горячей, но не обжигающей, и наполнила металлическую ванную уже больше, чем по щиколотку. Протянув руку, Дарриан негласно предложил супруге первой ступить в воду, со сдержанной страстью провожая взглядом её движения.

Дарриан приподнял бровь, с улыбкой встречая слова своей жены. Покорно склонив голову, он вскинул на Арнфрид лукавый взгляд.
- Как скажешь, душа моя.
Он ступил в ванную и опустился перед супругой. Мрачный настрой, по велению Арнфрид, начал постепенно спадать - достаточно было запретить себе мысленно рассуждать - но настроение Дарриана осталось прежним: он знал, чего он хотел, и более требовать от него она не могла. Даже если бы захотела.
Эльф вытянул ноги, привлекая дракона к себе: ванна была не слишком большой, так что ноги Дарриана остались полусогнутыми, зато в ширину пара комфортно помещалась, сидя друг напротив друга. Обнимая, колдун гладил мокрыми руками тело женщины, нарочно избегая самых чувствительных мест. Его поцелуи были короткими и чувственными, а прикосновения с каждым разом становились более настойчивыми и провокационными. Теплая вода дразняще щекотала кожу, и тут в голову чернокнижника пришла идея.
Не отрываясь от поцелуя, он сделал пару пассов рукой, и шум воды на некоторое время прекратился. И вдруг вода начала течь прямо на спину, в основание шеи Арнфрид, распределяясь теплым водопадом на всё тело. С улыбкой Дарриан скользнул взглядом по серой дымке, лозой обвивающей кран: пода внутри красиво переливалась, поблескивая в свете пляшущих огней ламп.
То, что было - прошло. Теперь я принадлежу только тебе, а ты - только мне. Знаешь ли, это чертовски приятно.
Дарриан внезапно решил изменить расстановку сил: подобравшись, он встал на одно колено и прижал Арнфрид к себе вплотную, нежно и нетерпеливо убирая ладонями волосы с её лица. В этот момент вода мелким дождем рухнула на них сверху, теплая, как летний дождь посреди полей, заполняя всё своим шумом, лаская струями согретую кожу.
Рука чернокнижника скользнула ниже по бедру Арнфрид, а потом выше, касаясь заветных мест, возбуждающе дразня, касаясь и проникая - лишь бы почувствовать дрожь удовольствия под своими ладонями. Сам лейар был крайне напряжен, его страсть с каждой секундой всё неуёмнее рвалась наружу, но он не хотел портить момент. Ещё не время.
Склонив голову, он коснулся губами чувственной груди, нежно и страстно, прихватывая ртом плотные, напряженные бугорки. В этот момент он сделал короткое движение кистью, и тихо, едва слышно застонал, чувствуя, как его пальцы со всех сторон обхватывает влажное, горячее нутро.

Если бы он мог, он бы ласкал это тело бесконечно. Его ладонь между бедер Арнфрид готовила к вожделенному продолжению, и сам Дарриан уже тяжело дышал, чувствуя, как желания постепенно затмевают его разум. Его опьяняли чувства, которые передавались ему от жены, доставлять ей удовольствие было едва ли не приятнее, чем получать его самому.
Подняв голову, он нежно и страстно поцеловал Арнфрид, гладя её мокрые волосы, словно разговаривая с ней без слов. Потом он отстранился и короткими, настойчивыми, но неторопливыми движениями показал, что хочет, чтобы дракон повернулась, благо кран был за спиной чернокнижника, и женщина могла свободно опереться руками о гладкий край ванной. Ручейки воды сбивались в единый поток в ложбинке позвоночника, маняще стекая к пояснице, затекая на ямочки и срываясь вниз с округлых бедер. Дарриан с затуманенным страстью взором склонился к спине Арнфрид, с упоением целуя её между лопаток - вода заливала его лицо, мокрые волосы плетьми стелились по бокам. Эльф изредка отрывался, чтобы схватить ртом воздух, он немного надавил своей грудью, заставляя прогнуться сильнее, его ладони заботливо и нежно гладили женщину, касаясь груди, и ниже, по животу.
Выпрямившись, он похотливо облизнул ладонь, готовясь, наконец, утолить тягостное, невыносимое желание - его и его женщины. Трудно было любоваться своей женой из-за тумана страсти, но тем не менее каждый изгиб, каждая волна, поблескивающая влагой в свете пламени, отпечатывалась в мозгу чернокнижника раскаленным огнем, одним только взглядом он старался насытиться ей - и не мог.
Дарриан возбужденно выдохнул, едва не срываясь на стон: дрожь и удовольствие волной напряжения прокатилось по его телу. Он сжал бедра Арнфрид, замирая в сладостном тягучем мгновении, когда они, наконец, слились в страсти. Он почти сразу начал движения, сначала мучительно-медленно, практически каждый раз покидая горячее нутро, но потом то ускоряя, то замедляя темп. Сердце заходилось в груди, льющая вода смешивалась с выступающим потом, при каждом выдохе с губ срывались текущие сверху капли. Дарриан гладил Арнфрид по спине, дотягиваясь до шеи, надавливая пальцами между лопаток, наслаждаясь, забываясь окончательно.
Когда движения стали более отрывистыми и грубыми, Дарриан коротко застонал и, закусив губу, резко вскинул голову - тяжелые мокрые плети волос хлёстко ударили его по спине. Обняв руками, он приподнял Арнфрид, заставляя прогнуться назад и прижаться к его груди, одной рукой он зарылся в её волосы на затылке, сжимая и чуть натягивая. Его движения стали более яростными, несдержанными, Нимрауг стонал, зажмурившись, иногда кусая губы от переизбытка чувств. Он был близок, так близок, так что мир вокруг потонул в шуме и жаре. Да, ещё...
Как буря, как молния, вспышка заклинания - прокатилось вдоль позвоночника и хлестнуло в поясницу. Удар, ещё удар - и лейар надрывно застонал, прижимая Арнфрид к себе, содрогаясь всем телом. Пик наслаждения оглушил его, он даже забыл дышать, отдаваясь сладостной неге, сковавшей напряжением каждую мышцу.
Расслабляясь, он ослабил хватку и стал отклоняться назад, увлекая Арнфрид за собой, чтобы она могла лечь на него. Вода прекратила лить дождем, теперь стекая водопадом на уровне плеч, чтобы сбегать вниз покрывалом влажного тепла. Дарриан тяжело дышал, веки его тяжелели, и лукаво воззрившись на свою супругу, он улыбнулся, слабо и тепло.

После того, как они выбрались из ванной, уставшие и посвежевшие, у Дарриана появилось немного времени, чтобы привести себя в порядок. Мысли текли медленно и плавно, душу охватывало приятное умиротворение - чернокнижник сам себя не узнавал. Недолго раздумывая, он оделся в свою привычную одежду, помимо прочего накинув тяжелую темно-бардовую бархатную мантию: тепло близости постепенно покидало тело, и от этого эльфа пробивал слабый озноб. В мантии было гораздо теплее. Готовый уже спускаться вниз, Дарриан поймал краем глаза свое отражение в зеркале, и остановился.
На него с другой стороны смотрел уставший, слегка осунувшийся лейар. Скулы немного заострились, круги под глазами почти изгладились, пергаментная бледная кожа натянулась на щеках. Дарриан саркастически усмехнулся самому себе - и в уголке губ собралась тонкая складка у мужчины с той стороны. Сдал ты, Нимрауг. На кого стал похож? На голодного Дагогвата. Гроза Степей, полудохлый бледный кусок. Почему-то вспомнился Аксаний Фаэрун, как он смешно называл его солнечным эльфом - долговязого, загорелого как варвар лейара, покрытого веснушками от длительного пребывания на солнцепеке. "Ты", - говорил, - "Никакой не лунный, Рин. Ты по ночам спишь, как телок кизлярога, зато как самое пекло - ты в тень как будто зайти боишься".
Милый друг, - тихо улыбнулся Нимрауг, спускаясь по лестнице, - Как же ты сейчас? Хоть бы одного моего ворона вернул с ответом, хоть одно письмо...
Спустившись в столовую, Дарриан практически сразу наткнулся на свою жену. Арнфрид выбрала для их ужина платье, словно они собирались не на простой семейный ужин, а на подчеркнуто-деланное ужасающе светское свидание, и чтобы свечи, чтобы слуги и изысканные кушанья. На мгновение лейар даже опешил, устыдившись своего простого выбора. Если бы я знал, я бы выбрал посолиднее что-нибудь, у меня осталась наверху серебряная парча... Поймав себя на таком откровенном проявлении бейлинства, колдун даже немного покраснел, но быстро ретировался и, подойдя ближе, взял свою жену за руки.
- Согласен, супруга моя. Впредь так и будет, - усмехнулся он, а потом, склонившись, слегка тронул поцелуем её щеку, - Ты прекрасна.
Большая часть огромного стола из цельного древесного массива пустовала, но с одного его конца была аккуратно сервирована на двоих. Серебряные тарелки пока пустовали, ожидая выбора, а вот блюда были полны: здесь был и хлеб, и печеные овощи, и ароматные прожаренные куски мяса, были паровые булочки с каким-то особенным сыром - Дарриан всегда забывал его название - было немного свежих овощей, а так же пара хитрых блюд. Два графина стояли рядом, изображая пару фениксов - вода и грог, должно быть. Подойдя ближе, чернокнижник галантно усадил свою супругу, а потом сам сел рядом - их разделял угол стола.
У Дарриана разговор почему-то категорически не шел. Он был так расслаблен, что положи его горизонтально на постель, он бы моментально заснул, крепко и без сновидений. А потому он просто взял булочку и, меланхолично пихнув её в рот, поинтересовался, заинтересованно приподнимая взгляд:
- Как ты себя чувствуешь? Ты здорово напугала меня. Твоя спутница, там, во дворце... Она не причастна? Ты выглядела так, будто встретила своего сородича.
Аппетит тоже почему-то пропал. Поэтому лейар жевал медленно, постепенно свыкаясь с мыслью, что эта крошечная булочка и будет весь его сегодняшний ужин.

А вот Арни ела с аппетитом, правда, выбирая в основном всё, кроме своих любимых блюд. На неё приятно было смотреть. Как-то, помнил Дарриан, к нему подбежал мокрый от холодного пота распорядитель и сообщил, что они не смогут прокормить огромного дракона такими темпами. Но всё оказалось достаточно деликатно решено - сам лейар до конца не понимал всей системы, но обещал себе разузнать.
- Ты была как будто... нет, не напугана. Восхищена. Даже на меня ты так никогда не смотрела, - в прищуренных глазах чернокнижника плясал смех, - В вас было нечто общее. Что-то во взгляде, манере. Мне сложно это объяснить.
Арнфрид поднялась, а Дарриан замер - и булочка прервала свой полет на середине.
- Отказалась? Почему? - удивленно спросил он. Потом, немного успокоив тон, добавил, - Не смотря на твои слова, я всё же полагал, что в глубине души ты желаешь этого.
Сказав это, Дарриан отвел глаза и уставился невидящим взглядом в свою пустую тарелку. Он был почти уверен, почувствовав внутри себя трепет перед той женщиной, что если она не дракон, то она удивительно ловко скрывающаяся могучая чародейка. Немногим удается обладать такой кричащей аурой силы, и до сих пор не обрести некоторую известность. А тут ещё предложение связи через Врата! И узнать сущность Арнфрид - значит, она уже имела дело с драконами! Былое спокойствие и умиротворение начало по капле покидать сознание чернокнижника.
- Кто же она такая, - спросил Нимрауг, снова поднимая голову.

"Действительно обладает"! Дорогая, ты что, недоговариваешь?
Колдун дернул бровью, взял графин, наполнил свою серебряную чашу водой до половины и взял её в руки. Он слушал про отца, не перебивая: он сам прекрасно знал ответ на свой вопрос, до последнего слова знал, что ответит Арнфрид, но всё равно спросил и выслушал ответ. Почему-то сейчас это было очень важно - подкрепить мысль словом, хотя, конечно, всё это горько и печально.
Она похоронила себя для него. Похоронила его для себя. Бедная светлая душа, такая сильная и такая ранимая. Мне так жаль.
Тем не менее, она признавала неизбежность положения. Не тешила себя иллюзиями, не стремилась назад - вела себя гораздо взрослее, чем при их первой встрече. Дарриан проводил её взглядом, когда Арнфрид прошла мимо него, к окну, а потом опустил глаза в свою чашу, наблюдая за красивыми бриллиантовыми бликами внутри.
И всё-таки многое мне пока не ясно...
Коротко отпив воды, чернокнижник встал. Служанка уже скрылась в глубине дома, когда Нимрауг подошел к своей жене сзади и, распахнув полы мантии, обнял её, закутав в тяжелый бордовый бархат.
- Пока она не вернулась, - тихо сказал он, тревожа дыханием волосы за ухом женщины, - Я тебя согрею.
Её волосы приятно пахли, напоминая об их недавней близости. Дарриан задумчиво смотрел поверх светлых, чуть вьющихся локонов за окно, туда же, куда и Арнфрид. В его голове тягостно скреблись неотвеченные вопросы, но он понимал, что своим любопытством и так нарушил хрупкое светлое расположение духа своей супруги. В такие моменты, он даже немного злился - на себя и на всех остальных, за то, что приходится откладывать свои желания во имя чувств других, но сейчас... Сейчас он действительно чувствовал вину перед Арнфрид. И щемящее чувство нежности и жалости.
- Я восхищаюсь тобой, твоей смелостью, - он коротко обозначил поцелуй на макушке дракона, - Мне бы хотелось облегчить твою ношу, если позволишь, - колдун улыбнулся, - И скажешь, как.
Я весь в твоей власти.

Mantus - Utopia

Услышав её ответ, Дарриан закрыл глаза и с улыбкой чуть сильнее прижал супругу к себе. Сильная, вольная... и упрямая к тому же. Боги знали, кого мне подарить. Он с неудовольствием отпустил Арнфрид и остался стоять у окна, оперевшись о массивную оконную раму. Дракон сразу ощутимо приободрилась, стоило проявить каплю ласки, и от этого на душе становилось легко и тепло. Но гадливая черта характера, привитая многими годами жизни темного колдуна, всё равно неприятно кольнула где-то под сердцем. Ты что-то скрываешь от меня. Как мне хочется верить, что это не так, пожалуйста, пусть это будет так.
- Каких это комнат? - подал голос лейар, отталкиваясь от окна и медленно приближаясь к столу, - Ты помнишь, что первый этаж и северный коридор на четвертом лучше не трогать? Особенно северный коридор! - он поймал себя на ревностных нотках в голосе, и недоуменно осекся. Он что, переживает из-за меблировки? Нет, ну северный-то опасен! Там хранилище, там комнаты местами меняются! Дарриан тряхнул головой и усмехнулся, старательно подавляя на лице проявление смущения.
- Я мебель со всего Ауденвилля возил, - тихо, немного обиженно буркнул он, удивляясь, что вдруг начал волноваться об этом.
Тем временем супруга творила какие-то манипуляции с бокалом и склянкой, а теперь протягивала чернокнижнику чашу. Дарриан сначала взял её и поднес к губам, но вдруг, почувствовав необычный аромат, приостановился, и коротко, удивительно серьёзно поинтересовался:
- Что это?

Дарриан мысленно перебрал в голове перечисленные помещения и, не найдя в памяти ничего значимого, удовлетворенно кивнул. О том, что в спальне, под их кроватью, сокрытый ковром, был начертан огромный пентакль для усиления и скрепления ритуалов, он как-то не подумал: видимо, для чернокнижника это было достаточно естественным, чтобы память за такое не цеплялась. Колдун заглянул в глаза Арнфрид, полные нежности и заботы, и смущенно поморщился.
- Нет, нет, я не против, - Ага. Заказ. Ну-ну. - Мне даже интересно будет посмотреть. Если ты хочешь кабинет для практики, я помогу его, кхм, подготовить.
А вот на его осторожность с питьем Арнфрид отреагировала сразу и однозначно. Мысленно Дарриан отругал себя за старую колдунскую паранойю, но тут же оправдался в своих глазах. Глупо отрицать, что опасность может исходить даже из рук лучшего друга. В любви я размяк, отпуская Дагогвата от себя я и так уже на половину беспомощен, а теперь ещё и это.
Но он всё-таки верил своей жене. И ещё двоим - Фаэруну и Райденеру. Но это не отменяло конфликта в его душе каждый раз, когда приходилось принимать такие решения. Только не верить совсем никому он не мог: это было слишком... страшно.
Дарриан внимательно посмотрел на Арнфрид.
- Спасибо за прямоту, душа моя, но, я надеюсь, и ты поймешь меня, - он вздохнул и припал губами к бокалу, залпом выпивая его достаточно приятное на вкус содержимое, - Мне просто нужно знать состав, чтобы понимать, что со мной произойдет. Вдруг там травка, на которую у меня аллергия? - колдун поставил бокал и попробовал улыбнуться. Но практически сразу его улыбка растаяла, он снова стал вдруг очень усталым на вид и понурым.
- Я верю тебе. Создатели, да я бы доверил тебе свою жизнь без остатка - так странно и дико, совсем на меня не похоже. Постепенно я меняюсь и привыкаю - похоже, в моей душе ты уже начала перестановку и смену мебели.
Уголок его губ дернулся в несмелой улыбке. Голова была тяжелой, и вот-вот норовила нарушить равновесие. Дарриан протянул руку и накрыл ладонь Арнфрид своей.
- Я люблю тебя. Не сердись.

О, как ты не права. Одно твоё существование здесь, рядом со мной уже меняет всё. Может, ты и сама этого не замечаешь, но практически каждое твое, будто бы невинное движение, меняет меня.
Неожиданный вопрос слегка удивил колдуна, он он быстро сориентировался, вспомнив, что его дракон всё-таки не всё знает об их мире. Интересно, а у драконов бывает аллергия?
- Аллергия - это... - он осекся, поймав взволнованный взгляд Арнфрид. Положив другую руку женщине на предплечье, Дарриан чуть отвел взгляд, - Если честно, я об этом мечтаю ещё с самого Кипсбурга. Пойдем наверх? - он снова встретился взглядом с Арнфрид, и тепло улыбнулся, - Обниму тебя и заберу под одеяло. Сможешь в полной мере контролировать мою... нестабильность.
Увлекая Арнфрид за собой, Дарриан шагнул в сторону и направился к лестнице наверх. Хоть на душе оставался неприятный осадок нераскрытых тайн, чернокнижник чувствовал себя счастливым. Чувство грело его изнутри, и всё время старалось выбить на лице дурацкую улыбку и заставляло то и дело цепляться взглядом за свою прекрасную супругу. Воистину, сейчас Дарриан чувствовал себя мальчишкой - очень усталым, умудренным опытом мальчишкой.
- Аллергия - это неправильная реакция тела на казалось бы обычные, безобидные вещи. Шерсть животных, например, пыль или ягоды. Начинаешь чихать, чесаться, глаза слезятся и может даже станет трудно дышать. Она бывает на столько сильной, что может привести к смерти, - пояснил колдун, проходя коридор, - Вроде болезнь, а вроде и нет. Трудно сказать, - он толкнул рукой дверь в комнату, и эта дверь отчего-то будто стала тяжелее обычного.
Нет, мне рано, слишком рано было покидать Форт. Арнфрид и так только вытащила меня с края бездны, а теперь опять... Ну ничего. Сейчас всё равно пока нет никаких дел. Может, её новое лечение сработает быстрее?
- Я никогда не разбирался в этой лечебной ерунде, - весело прищурился эльф.

- Ну что ты, не... - хотел было возразить Дарриан, но супруга уже уверенно зацепилась за застежки его одежды. Сердце сжалось от нежности, и колдун смущенно улыбнулся, пробормотав что-то в духе: - Я бы справился.
Черта с два ты бы теперь справился, балбес. Ты только посмотри на неё. Пока Арнфрид увлеченно рассказывала о своих успехах и планах, и возилась с его одеждой, Дарриан как зачарованный любовался ей. Её искренняя забота просто выбивала твердь из-под ног, и чем больше она хлопотала, тем сильнее Дарриан чувствовал, как падает, падает в этот тёплый омут, забывая обо всем. Господин в доме, полным слуг, и с демоном у сердца - оказалось, за эти долгие годы Нимрауг ужасающе соскучился по простому далирскому теплу, по искренней нежности. Он думал, что не может любить так.
Это было совсем не похоже на Анхен. Там было падение во мрак, торжество жестокости и смерти, душащая до хрипа страсть, танец под широко распахнутыми слепыми глазами Кассанэля - такой упоительный, смертельный яд. Ледяная сила ненависти.
Но Арнфрид... Её любовь давала силу более могучую, горячую, спокойную, чем ненависть. С ней становились не важны трудности. С ней Дарриан был другим. Это... трудно описать, но одно он знал точно: ради Арнфрид он готов на всё - и способен на невероятные вещи.
Каждым ласковым словом, каждым нежным касанием она покупала его душу, пока не забрала всю без остатка.
- А что, если Элиус подберет хорошую кандидатуру, почему бы и нет? Только скажи, пусть лучше поищет жреца или ещё лучше - тауматурга, они немного сумасшедшие, но дело своё знают, - быстро проговорил Дарриан и устало опустился на край кровати, оставшись в одних штанах. Он сам не понял, как умудрился выдать такую сравнительно длинную тираду. Арнфрид продолжала хлопотать, деловито ставя мужа в курс своих дел, но её последняя фраза заставила эльфа буквально задохнуться от негодования. Он был так расслаблен, так растроган - и вдруг это все собираются у него отобрать!
- Подожди, - вышло как-то не очень убедительно, но при этом Дарриан рывком поднялся, не обращая внимание на уколовшую головную боль, и за пару шагов мгновенно преодолел разделяющее их с Арнфрид расстояние. И остановился, чувствуя, как всё внутри сжалось в тугой канат - от горла и до живота.
- Не уходи сейчас. Прошу.
Получилось как-то слишком откровенно. От внезапной неловкости по телу побежали мурашки, но, тем не менее, всё, что Дарриан делал потом, он делал с уверенностью. Чуть наклонившись, он сгреб Арнфрид в охапку и, подняв на руки, принёс и положил её на кровать, забираясь следом. Жену хотелось тискать, хватать, тормошить - делать что угодно, лишь бы с ней, лишь бы рядом, не отрываясь.
- Я не хочу, чтобы ты уходила. Не сейчас, - выдохнул он.

Дарриан улыбался и смотрел на Арнфрид, лежа рядом на боку, положив голову на согнутую в локте руку. Другой рукой он рассеянно гладил женщину по плечу. "Как я могу от тебя уйти". Будь его воля, он бы не опустил её даже во сне, но он не позволял себе лишать Арнфрид свободы, тем более, что она заботилась о нем. Я почти не удивлен, что вы спелись с Вереной. До этого только домоуправительница позволяла себе иногда вмешиваться в работу господина, напоминая о его здоровье и состоянии, заботилась как мудрая женщина - так, словно всё происходит само собой. Теперь же...
Теперь от счастья было тяжело дышать.
- Пока у тебя нет учителей, я могу показать тебе пару интересных приемов, - улыбнулся он, прикрывая глаза и едва не заурчав, когда рука коснулась его волос. По телу пробежало удовольствие снопом искр, и колдун расслабленно выдохнул, - Хотя, конечно, я всех премудростей тебе не поведаю, - голос его был тихим и размеренным в такт дыханию.
Тут Нимрауг весело усмехнулся, приоткрыв глаза.
- Не спорю: отравить - отличный способ избавить далира от всех болезней. Ты уж постарайся, пожалуйста - а я попробую стойко выдержать все твои причуды. Здорово наблюдать, как ты совершенствуешься. И, самое главное, что ты определилась с выбором предпочтения, - лейар снова закрыл глаза, чуть подаваясь навстречу руке, - Это самый большой показатель... успеха. А ещё ты мне давно не показывала своих успехов в магии.
Воздух в комнате холодил обнаженное тело, но колдун не спешил забираться под одеяло: недопустимо, ведь оказавшись в уютных мягких объятьях, он сразу провалится в сон, и Арнфрид уйдет. Нет, слишком рано. Жадность.
- Тауматурги - это жрецы такие, - Дарриан зевнул, переворачиваясь на спину - ладонь Арнфрид скользнула по его лицу и осталась на уровне глаз, - Если обычные жрецы умеют только лечить травками и несложными операциями, то тауматурги обладают целительной магией. Эти силы даруют им их боги за усердное служение. Совершенно... повернутые на религии, - чернокнижник снова широко зевнул и, потянувшись, поймал губами ладонь дракона, коротко целуя в самую серединку, - Я так и не понял, как они это делают, может ты разберешься, - пробурчал Дарриан - лежащая сверху ладошка забавно смазывала слова.

- Сплошной сон, - эхом вяло отозвался Дарриан, нежась в тепле накрывшего его плечи одеяла, - Это я сейчас - сплошной сон. Я, значит, твой мир, - самодовольно выдал он с теплотой, и, вытянув руки вперед, привлек приблизившуюся Анрфрид совсем к себе, прижимая в объятьях и увлекая под полог мягкого одеяла, поцеловав в макушку.
Борьба со сном шла уже не на жизнь, а на смерть. Теперь, когда с одной стороны его согревало одеяло, с другой - жена, а изнутри успокаивающий отвар, Нимрауг буквально с каждым вздохом проваливался в забытье, но тут же старательно выдергивал себя оттуда, гладя Арнфрид, словно желая убедиться, что она всё ещё здесь.
- Никто ещё так не заботился обо мне, - тихо проговорил он, оставив попытки открыть глаза. Его ладонь безотчетно гладила затылок женщины, становясь всё более тяжелой, медлительной и горячей, а его размеренное, глубокое дыхание тревожило мягкие пряди волос. Расслабленного, морально обнаженного, почти уже спящего чернокнижника внезапно потянуло на откровения, а его витающий в тумане снов разум уже мало отдавал себе отчет в происходящем. Ему вдруг отчаянно захотелось открыться Арнфрид: в конце концов, разве не она - самое близкое и дорогое, что у него есть?
Ткнувшись лицом в макушку жены, Дарриан продолжил тихим голосом, горячим дыханием согревая нежно пахнущие волосы.
- Мне так трудно поверить в реальность происходящего. Только с тобой я понял, что все эти годы на самом деле был совсем один. А ты вернула мне жизнь, это так... необычно, и так хорошо. Когда ты рядом, я словно вижу мир другим, не таким, как привык видеть всегда, - он все чаще останавливался, чтобы вздохнуть, всё сильнее замедлялся темп его речи, - Мне не хочется отпускать тебя ни на минуту. Твой образ, твое присутствие, твой голос, твой запах... всё это делает меня живым. Живым... и слабым. И больше всего я боюсь... что ты уйдешь.
Нимрауг уже спал, когда договаривал последние слова, потому что к тому моменту его разум уже рисовал бессвязные, но красивые картины, уносящие сознание далеко от реальности в теплоту целебного сна. Его пальцы переплелись с волосами дракона, он словно ребенок ревностно прижимал к себе любимую игрушку, беспечно надеясь, что так она навсегда останется с ним и никуда не денется.

Прошло несколько дней после того злополучного бала. По просьбе супруги, Дарриан старался не увлекаться своими привычными делами сверх меры, больше отдыхал, пил зелья и спал - создавалось впечатление, что он будто где-то всё время тяжело работал, а сейчас получил долгожданный отпуск и наслаждался бездельем в стенах собственного дома. Отчасти так оно и было: лечение Арнфрид больше походило на приятный уход, чем на суровую терапию, и благодарный лейар с каждым днем выглядел всё лучше и лучше.
Облегчало его выздоровление ещё и внезапно нахлынувшая, удушающе-всепоглощающая нежная любовь к своей жене. Всеми правдами и неправдами Дарриан старался оказаться рядом с ней, делать для неё приятные мелочи, будто случайно оказываться там же, где и она, а в её отсутствие - воображать, что он будет с ней делать, когда она вернётся. Если даже Арнфрид это надоедало, она не подавала виду, умело добиваясь уединения тогда, когда ей было необходимо, отправляя тоскующего эльфа на принудительные процедуры.
Сегодня Солнце и крошечная Галура были свободны от назойливых облаков. Их яркий, теплый свет просачивался сквозь высокие, широкие окна пустого зала, заливая желтым мягкий матовый туман ароматических курительниц. Тихий шепот магии южных дервишей переплетался с шелестящей тишиной, и до ушей иллюзией доносилась красивая, переливчатая музыка.
Чернокнижник замер по центру зала в боевой стойке. На вытянутых руках он удерживал длинный, гладкий шест. Из одежды на нем были только широкие, свободные штаны песочного цвета, подпоясанные широкой белой лентой, а волосы были собраны в высокий, туго замотанный хвост. Он был расслаблен, но его неподвижная поза так резко выбивалась в окружающем пространстве, что на его фоне медленный танец пылинок казался приметным, поблескивающим светлячками шумом. Вдруг лейар пришел в движение - и его боевой танец с оружием слился с танцем тумана и солнца, сплетающимся в единый орнамент под неслышный бой барабанов. Босые ноги беззвучно касались каменного пола, шорох ткани тонул во вздохах рассекаемого воздуха, а глаза колдуна были закрыты: он слушал музыку, а музыка слушала его.
Он изредка приходил сюда тренировать боевой танец, то с золоченой обоюдоострой глефой, то, как сейчас, с полированным шестом белого дерева, растущего исключительно на территориях Бейлинского королевства. Этому его научили тайары, живущие на юге Степей и хранящие древние традиции своего народа. Танец приносил гармонию разуму, спокойствие сердцу и силу телу, если ты отрешишься от мира на время его исполнения и сможешь правильно расслышать музыку, завязанную на магии и ритуале. Прерывать его было не просто нежелательно - это было почти опасно.
Должно быть, именно поэтому Дагогват выбрал именно этот самый момент, чтобы мягко выйти из крошечного сгустка темноты в углу зала.
Дарриан, даже если и заметил его появление, то не подал виду. Но, как он ни старался, музыка мягко покидала его, становясь всё тише, всё дальше, дразняще касаясь последними нотами края слуха, пока не угасла совсем. Чернокнижник остановил свой танец, крутанув шест, и, заведя его за спину, учтиво поклонился пожелавшим оставить его силам.
- Красиво, - экспертно заявил демон, принявший облик долговязого, нездорово бледного мужчины с грубыми, по-змеиному острыми чертами лица. Длинные, сально поблескивающие волосы ниспадали ниже плеч, путаясь и цепляясь за тугие кожаные одежды, стискивающие его тело. Грохот его обитых металлом сапог окончательно прогнал магию солнца, когда Дагогват вышел на свет, сцепляя перед собой бледные длинные пальцы, больше похожие на суставчатые паучьи лапки.
- Мне полагается спалить тебя на месте, - хмыкнул Нимрауг, наконец открыв глаза. В его взгляде не было ненависти, только легкое раздражение в перемешку с удовольствием, - Только, боюсь, после этого ты окончательно исчезнешь. Ты и так стал нечастым гостем в моем обществе.
- Ах, господин, - подобострастно протянул Дагогват, - Ведь у вас теперь иные заботы, не касающиеся сферы деятельности вашего покорного слуги.
Колдун рассмеялся, опуская шест. Эту игру он знал с детства - игру в преданного раба, означающую только, что Дагогват обижен на него за невнимательность. Отсмеявшись, Дарриан фыркнул, направляясь к стене, у которой на низкий пилонах курились смеси трав.
- Моё сердце заходится от радости при виде вашего счастья, господин, - продолжил тем временем Дагогват, чуть склонившись при этих словах. А Дарриан подумал, что демон чересчур лихо путает спазмы ненависти со стуком сердца, - Я ведь в первую очередь обязан защищать вас. И считаю своим долгом так же встать на защиту вашего счастья.
- Ты что, сбрендил? - не выдержал Дарриан, - Где ты был всё это время? Последний сожранный тобой бес был просроченный, я точно тебе говорю, - он приставил шест к стене и стал заговаривать травы, чтобы те погасли и перестали давать свой целебный дым, а так же сохранились для следующего раза.
- Ты без памяти влюбился, - начал Дагогват, выпрямляясь, и голос его принял уже более привычный, сладко-ядовитый тон, - Знаю, что ты не станешь меня слушать: вы, смертные, слишком цените чувства, чтобы руководствоваться только доводами разума. Пусть ты теперь больше похож на расслабленную, рыхлую наседку, чем на могучего чернокнижника, и так же слаб перед опасностями. Пусть так. Я ведь сказал, что буду оберегать твои маленькие радости.
- Ближе к делу, - оборвал его колдун, оборачиваясь и срывая завязку со своих волос, - Ты начинаешь действовать мне на нервы.
Желтые, без зрачков глаза Дагогвата неотрывно следили за колдуном, а по лицу демона блуждало странное, отрешенное выражение нетерпения и голода.
- Можешь не верить мне, но я всегда в своих решениях руководствовался желанием сохранить твою жизнь, на остальное мне, мягко говоря, плевать - до твоих особых распоряжений. Ты знаешь, что это не ложь.
Удостоверившись, что господин его слушает и не возражает, Дагогват удовлетворенно кивнул и шагнул в сторону, сопровождая свою речь жестикуляцией - грохот его сапог отдавался от каменных стен всё сильнее.
- К моему глубокому сожалению, я больше не могу сопровождать тебя как раньше, хотя до сих пор держу, как говорится, глаза открытыми. Там, на балу, и здесь, в стенах твоего дома. Интересно наблюдать, как на тебя влияет твоя чудесная супруга - и больно от осознания, что ты не замечаешь некоторых, таких казалось бы простых вещей. Простых, но опасных.
Демон с мрачным удовлетворением ощутил, как карающая магия опасно щекочет его кожу. Он буквально спиной чувствовал взгляд чернокнижника, и ярко, до мельчайших подробностей представлял его глаза: сузившиеся, потемневшие изумруды, тлеющие занимающимся гневом. Любо-дорого взглянуть.
- Казалось бы, у каждого есть свои маленькие секреты. Безобидные, никому не нужные тайны. Но зачем же скрывать то, что действительно может оказаться важным? То, что ты спрашивал, но не получал ответы? Ведь союз - он зиждется на доверии…
Свою речь демон оборвал, согнувшись пополам с болезненным шипением.
Позади него стоял чернокнижник, готовый снова спустить с пальцев острые ножи заклятья.
- Ты позволил себе достаточно наглости, - голос Дарриана звучал как сталь, - Говори, что у тебя на уме или проваливай во Мрак, пока я не загнал тебя туда силой.
Дагогват криво усмехнулся, поднимая голову и оборачиваясь: его змеиное лицо кривилось от ехдства и боли, пряча едва заметную тень торжества.
- Господин, - протянул он, - позволь недостойному слуге исполнить свой долг пред своим хозяином. Только ради его блага, не смотря на чинимые препятствия… Неужели господину самому не интересно, почему его супруга скрыла, что её собеседница на балу действительно была драконом?
Нимрауг остановил едва оформившееся заклинание и замер, внимательно гладя на смиренно согбенного демона. Его последние слова только усугубили занимающуюся в душе чернокнижника тревогу. Мысли роем набросились на его разум, и Дарриан поморщился: он не хотел этих мыслей, он перестал думать о них, он заставил себя забыть их.
Дагогват надрывно вскрикнул.
- Что ты знаешь? - сквозь зубы процедил Нимрауг.
- О, как ты вырос, мой мальчик! - восторженно воскликнул демон, захлебнувшись новым криком, - Может, для тебя ещё… не всё потеряно? Агх… Я знаю, что тот дракон - гораздо более древнее и могучее существо, чем твоя. Остальное… Что я мог узнать? Почему бы тебе самому не спросить её, а? Неужели ты уже не доверяешь словам своей собственной ЖЕНЫ, а слушаешь только ДЕМОНА?
Дарриан пустил ещё больше силы в заклинание, с силой и злобой сжимая кулаки под истошный вой Дагогвата. Неужели правда? Неужели те тёмные думы… это сомнения?
- Это тебя не касается, найбеш, - рыкнул лейар, и его верхняя губа дрогнула от отвращения. Почему всё происходит именно так? И Дагогват… - Говори всё что знаешь, и быстро - меня утомил этот балаган.
- Всё-таки ты выбрал меня, это так ми… - Дагогват плевался черной кровью и сотрясался в агонии, его форма теряла оформленные черты, как плохой, мутный мираж, - Ты научил её всему, но знаешь ли ты, как она применяет свои знания? Ты приблизил её к себе, но не забыл ли, кто она на самом деле? Ты представил, что можешь быть счастлив, позабыв, чем всё это в итоге заканчивается?!
Его черный образ с воплем растворился в солнечном свете, и зал погрузился в тишину. Дарриан стоял один и тяжело дышал, его взгляд замер в том месте, где мгновения назад корчился черный силуэт.
Придется очищать зал от эфирного мусора, - отстраненная мысль пронеслась в его голове, и чернокнижник, как зачарованный, отвернулся и направился к двери. Он внимательно прислушивался к себе, стараясь понять, что в его внутренней борьбе одерживает верх: светлая, слепая любовь или черная, тяжелая тревога. Победа второй грозилась подорвать всё, над чем он так долго трудился - над способностью доверять и любить, легко соглашаться и засыпать, не подпитывая охранные руны. И почему-то то первое - доброе, светлое и тёплое - всё отчаяннее начинало бить своими крыльями, теснимое этим злым, острым жалом. Дарриан фыркнул и бессильно привалился к стене спиной, накрывая ладонями лицо.
Знаешь ли ты… Знаешь ли ты?
Когда Нимрауг опускал руки, он уже был полон решимости. Светлые крылья дрогнули и в ужасе замерли, припертые к стенке острым лезвием подозрений.
...Почему скрыла?
...Позабыл, чем всё это заканчивается?
Широкий шаг поглощал коридор, всё дальше унося Дарриана прочь. Камень лестниц холодил босые ноги - лейар так и не удосужился сменить одежду - но от этого даже становилось лучше: холод делал Нимрауга собраннее.
Он знал, где сейчас может находиться Арнфрид, и не нужно было звать служанок, чтобы в этом убедиться. Колдун старался держать себя в руках, но его тело всё отчаяннее просилось пуститься бегом. Мне страшно. О, боги! Как же это непросто!
Он не мог - он не хотел справляться с этим один, не теперь.
А ещё он собирался получить свои ответы.
Останавливаясь перед заветной дверью, Дарриан втянул носом воздух и, коротко постучав, решительно распахнул дверь лаборатории Арнфрид.

Дарриан застал свою супругу в конце одного из уроков. Магистр Винтерил особо ценился в качестве домашнего учителя за своё врожденное чувство такта - так сказал о нем как-то Райденер, и был абсолютно прав. При других обстоятельствах Дарриан улыбнулся бы ему и может даже пожал руку, с удовольствием осведомившись об успехах, но сейчас он только чуть кивнул тому в ответ, отстранённо провожая его слишком массивную для тихого врачевателя фигуру. Впрочем, не на Лиоше сейчас сосредоточены были мысли колдуна.
Не было никаких сомнений, что Арнфрид почувствовала тревогу своего мужа. Распрямив плечи, Дарриан поднял на неё спокойный, прямой взгляд, но его напряжение выдавала тонкая складочка между бровей.
- Прости, что прервал вас, - произнес он, на мгновение виновато приподняв уголки губ. Медленно двинувшись вглубь комнаты, он коротко огляделся, чтобы потом снова взглянуть на супругу.
- Но мне необходимо поговорить с тобой, без отлагательств, - Дарриан повел плечом, словно собирался на погоду жаловаться или на ноющую боль в ноге. Он правда не мог понять до конца, что испытывает сейчас: недовольство, тревогу, обиду, участие? Поэтому свои перемещения он завершил рядом с Арнфрид, прислонившись к столу рядом с ней.
- Ты же помнишь наш разговор за ужином в тот день, когда мы вернулись из Кипсбурга? - сразу начал лейар, - Я тогда спросил тебя, не была ли твоя собеседница из твоего же народа. Почему ты хотела скрыть от меня правду?
В его глазах не было злобы или раздражения, только интерес и легкая, едва осязаемая тень обиды. Слабо всколыхнулся магический эфир, и на комнату опустилась сфера защиты от прослушивания.
- Она ведь действительно дракон, - чуть тише добавил колдун, опуская свою руку поверх руки женщины, - Не поверю, что вы не открылись друг другу. Почему ты смолчала?