Рельефный ландшафт, покрытый пятнами теней от лучей золотого закатного солнца проносятся далеко внизу. Сияние дневной звезды отражается в круглых линзах кожаной маски, из-под которой смотрят красные глаза.
Покинув смердящий Техбург, Торвальд мчится в воздушных просторах. Направление едва ли ясно. Алый импульс накрыл огромную площадь, а его эпицентр - где-то в степях. Ведь это был вампир, При чём не просто какой-то кровосос, а Древний. И не почувствовать зов было невозможно, столь отчаянный, яростный и траурный.
Лишь услышав зов, Торвальд было попытался проигнорировать его. Но заняться своими делами не удавалось, руки не лежали. Но странное чувство охватило вампира. Смесь сострадания, чувства долга, признания чужого превосходства, желания помочь и просто любопытство остервенело толкает его в степи.
Солнце медленно скрывается за горизонтом. Последние его лучи касаются крыш далёкого, повреждённого временем, храма.
"Это моя цель!": понимает Торвальд, стремительно снижаясь.
Вампир врезается в землю перед потрёпанной лестницей, ведущей к главному входу. Он начинает восхождение, по пути снимая маску и цепляя её на ремешок за ремень. Монументальное строение покрыто трауром и пустотой. Со стен кое-где обваливается краска. Бесшумные шаги словно отдают неощутимым эхом, отражаются от стен, теряются в голодных окнах. Как жаль, что тут пусто.
Почти пусто.
Торвальд ступает во двор. Гладкие каменные плиты занесены жухлыми листьями, пылью и мусором. Из узких прогалов между ними пробивается высокая желтеющая трава, холодными ночами потерявшая цвет. Около стен валяются небольшие кучи зеленоватой черепицы, вырванной с крыш ветром. Ночной воздух пронизан влагой и гробовой прохладой.
В середине пустынного двора сидит мужчина в синем свободным балахоне с широкой соломенной шляпой на голове. На его сложенных ногах смирно лежит дорогой посох, а за спиной - два изогнутых меча. Зов принадлежал ему. Вокруг древнего витает спокойствие и ожидание. "Не удивлюсь, если меня он уже заметил."
Сделав ещё пару шагов, Торвальд останавливается, скрестив руки на груди. "Раз звал, так пусть и говорит.": спокойно думает Торвальд, вслушиваясь в вой ветра в пустых помещениях старого храма.

>> Восточные Степи, простор

Пока они летели, Дарриан немного рассказал Еве о том, кого они должны увидеть. Сам до конца не понимая, почему с таким рвением сорвался в дорогу, чернокнижник жаждал поскорее выяснить причину зова, а наличие в его седле оракула судьбы делало ситуацию ещё более интригующей. Демон внутри тем временем показал ему увиденную башню: она с удивительной точностью копировала нарисованную ведьмой на клочке бумаги, её выбеленные временем и изъеденные ветром стены безмолвствовали, а чернеющие глазницы окон были опутаны иссохшими травами. Дразнящее видение, и, судя по всему, оно было не так далеко от того места, куда сейчас направлялись чародеи.
Облака расступились, и перед их взором открылся древний храм, раскинувший свои обширные сады посреди скал. Летучий скакун начал снижаться, и из-за перевалов стало появляться всё больше крыш и башен оставленной обители. Храм явно был заброшен, одичавшие деревья уродливо кривились в его дворах, тропинки утопали в листве и зелени, а побитые и исколотые каменные изваяния стояли угрюмо под сенью дырявых крыш.
Заложив небольшой крюк, Раэгдан спланировал в ворота храма и, с силой захлопав крыльями, опустился на каменный двор, подняв в воздух пыль и листву. На скорости проехав прямо к двум фигурам по центру, Нимрауг резко натянул поводья, заставляя разгоряченного скакуна взвизгнуть и остановиться.
- Звезды воссияют над тобой, хунган! - громко объявил он, снова едва не рассмеявшись, - Я услышал твой зов: что с тобой приключилось на сей раз?

Усевшись напротив в кресло с высокой спиной, Торвальд непринуждённо рассказывает историю давно минувших лет, когда его кровь ещё была тёплой. Многие интересовались историей бармена, но не все слышали правду. Чаще, Торвальд плёл весёлые, глупые или просто захватывающие истории о том как он стал вампиром, нежитью.
Но синеглазый собеседник вызывает доверие. Поэтому, не жалея времени, Торвальд вкратце описывает и часть своей жизни.
- ... Тогда мы с Мией поженились и купили дом в степях... - степенно говорит он.
В нефритовых глазах почти невозможно прочитать ни эмоций, ни мыслей. Ровный свет не выражает почти ничего.
- ... Когда я очнулся - я сожрал и жену, и детей.
Торвальд говорит прямо и холодно, но без напускного траура. Всего лишь смертные, ставшие его первой едой. Вампира пробирает едва заметная нервная дрожь. Иногда, чувство вины всё-таки просыпается, задевая кривыми пальцами нервную систему.
- И что оставалось изгою? Семьи нет, друзей нет, связей нет. Я даже не знал, кому мстить. Тогда я отправился в Техбург. - немного помолчав, вампир тихо проговаривает: - Вот и конец моей истории, Лармат. Утолил ли я твоё любопытство? - звучит немного грубо.

Ощутив на себе пристальный, пронзающий взгляд нефритовых глаз, Торвальд принимает в руки пузатый бокал, созданный Ларматом и наполненный чем-то алым. По сформированной привычке, Торвальд тут же втягивает запах. Аромат обжигает нос и углубляется в лёгкие. Так пахнет только кровь вампира. И она ощущается... чужой.
Торвальду доводилось пробовать на вкус других кровососов, но таким чужеродным и острыми запахом они не обладали.
"Я знаю, что ты мне предлагаешь. За этим ты звал?": мысленно произносит Торвальд, глядя в нефритовые озёра глаз собеседника.
Становится частью чужого клана Торвальду ещё не доводилось. И не очень хочется. Но что он сделал хорошего за время пребывания нежитью? А что сделал плохого? Что выдающегося он достиг? Шпионаж и изготовление алкогольных напитков...
Неожиданная грусть одолевает Торвальда. Лунный свет отражается в крови древнего. Лунный свет озаряет силуэт нефритового вампира. Лунный свет помогает обнаружить мусор в чаше с кровью. Едва заметные кусочки томятся в жидкости и, несомненно в самом древнем. Похоже, это ещё одна причина, почему он отправил Зов.
Устало приподняв брови, Торвальд оборачивает горлышко бокала белым чистым платком, и, используя его как фильтр, медленно вливает в себя тёплую чужеродную кровь.

Она обжигает, разъедает, заставляет гореть и преображаться. Огненным потоком она бежит по пищеводу, разбавляет застоявшуюся кровь обращённого, перемешиваясь и превращаясь в нечто. На мгновение засохшее сердце оживает и вновь останавливается, храня в себе крупицы тепла. Огонь бежит по венам к мышцам и пальцам, органам и костям, укрепляя их. Глаза теряют свой цвет и окрашиваются в глубокий нефритовый, вместо кроваво красного.
Бокал выскальзывает из дрожащих пальцев и со звоном разбивается о каменную плитку.
Всепоглощающее преображение сгибает Торвальда пополам. Но мгновения спустя, приходит комфорт и лёгкость.
- Звезды воссияют над тобой, хунган. Я услышал твой зов: что с тобой приключилось на сей раз? - звучит со стороны.
- Из-за этой ерунды, мы ушли с курса?
Похоже, именно им адресововался зов. Сидеть сразу становится некомфортно.

Дарриан внимательно выслушал Дэнрего - кем бы он ни был сейчас - и внимательно посмотрел на его тело, а потом обернулся, хитро взглянув на Еву, но никак не отреагировал на её слова.
- Это моя спутница, Ева, - представил её Дарриан, - У нас не так много времени, так что предлагаю начать. Значит, ты собираешься исполнить данное вампиру обещание, - чернокнижник снова посмотрел на хунгана, на мгновение задержав взгляд на сидящем рядом незнакомце.
- Восстановить клан. Что ж, - он хмыкнул, подходя ближе и, прищурившись, стал вглядываться в раны, - Другие лидеры вряд ли обрадуются новому конкуренту.
Конечно, здесь бы лучше справился целитель, причем опытный целитель со способностями к тауматургии. При правильном использовании Света такой целитель даже не убил бы вампира. Но, к сожалению, в их распоряжении не было ни теурга, ни просто жреца, а познания Дарриана в области целительства распространялись не далее царапины на пальце. Можно было бы использовать зелья, но у них не было столько времени. Для существа, веками пытаемого ядом, не могло существовать счастливого конца без применения магии его тюремщиков, от которых, судя по всему, не осталось и следа.
- Тебе придется лечь, - констатировал чернокнижник, - И приготовиться терпеть.
Был один способ. Но он приведёт вампира на край гибели, практически убьёт его, если в самую последнюю секунду кто-то не поможет ему. Прибегать к помощи ведьмы колдун не собирался: это было его дело, а быть обязанным ей сверх того, что она уже предложила, он не собирался. В сознании медленно шевелился демон, нашептывая и подсказывая решение, напоминая строки слов и изгибы символов, но его слова не были утешительными.
Дарриан поморщился от отвращения. Предстояла довольно кровавая работа, а факт того, что к этому будут привлечены вампиры, только усугублял положение: с вампирами у колдуна-отшельника были особые отношения.
- Ты, - он не глядя указал ладонью в сторону сидящего рядом незнакомца, - Подойди, встань здесь. И не шевелись.
Пресекая возможный отказ, он коротко вскинул взгляд на него.
- Если ты хочешь, чтобы твой Старший жил.
Не дожидаясь реакции вампира, Дарриан вытащил из ножен один из оставленных в кресле клинков и тщательно оценил остроту заточки. Удовлетворившись увиденным, колдун встал рядом с бывшим хунганом, поднимая меч. От клубящейся вокруг него магии воздух стал тяжелым и вязким.
Отвлекшись, он поднял голову и, вздохнув, вежливо попросил:
- На время ритуала я прошу всех держать рот на замке.
И, наконец, вздохнув, приступил к ритуалу. Конец меча опустился немного ниже шеи и заскользил вниз, вдоль тела до самого пояса, всё время увеличивая давление. Разрез стремительно набухал темно-бурой кровью, и в это время Дарриан тихо и сосредоточенно читал заклинание. Его взгляд не отрывался от раны, в то время, как лезвие клинка снова легло на неё, но уже без лишних движений. И вот, завершив чтение, колдун стал медленно отнимать клинок от раны. Должно быть, боль была невыносимой, потому как кора белого дуба, успевшая превратиться в волокна внутри вампирского тела, собиралась и тянулась из тела через рану вслед за лезвием, собираясь красивыми мерцающими нитями. Со стороны это было похоже на окровавленную паутину, стягивающую тело вампира и обнаженный меч. Отравленное дерево выжигало изнутри, но это был единственный доступный колдуну способ. На висках Дарриана выступила испарина, когда он отводил меч на вытянутую руку, и в последний момент резко дернул его в сторону, вырывая последние остатки нитей из тела. Измученный вампир умирал, но теперь не от коры белого дуба.

- Ты, подойди, встань здесь. И не шевелись. Если ты хочешь, чтобы твой Старший жил. - говорит высокий чернокнижник, готовящийся к ритуалу исцеления. Он выглядит крайне сосредоточенным.
Чуть покривив душой, Торвальд выполняет требования, становясь напротив и замирает, подобно манекену, готоому выполнять последующие требования. Однако, их не следует. Уплотнённый воздух, наполненный магией эльфа, искажает проходящий через него лунный свет, порождая сгустки совершенной черноты и искривлённые отражения окружающего пространства. Даже ветер обходит эту область стороной.
- На время ритуала я прошу всех держать рот на замке. - произносит эльф, зовущийся Даррианом.
Из рассечённой плоти тянется паутина, сотканная из гибких древесных волокон. Капли крови на ней похожи на паучков, убегающих от страшного лезвия, захватившего сеть. Она натягивается и скользит в потоках магии, при этом разрывая сосуды, мышцы и кожу Лармата.
Но Торвальд не смотрит на лицо нового родственника. Должен ли он что-то чувствовать к едва знакомому древнему? Должен ли он разделить страдания и поддержать? За долгую жизнь никого близкого, пусть и лишь по крови. Вот только чувство долга не позволяет оставить всё как есть. Это вызывает у бармена грустную полуулыбку.
Эльф резко вырывает растение-паразит из покалеченного тела древнего. Вдруг, Торвальд осознаёт, что его кровавый родственник умирает. Разорванные сосуды просто не переносят достаточное количество крови, которой и так осталось мало.
Ни секунды не задумываясь, Торвальд склоняется над древним. Скупым ударом он вскрывает собственные вены на левой руке. Бармен обильно поливает холодной алой жидкостью рану собрата, а затем подносит руку к его рту.
Кровь Лармата, живая, отфильтрованная и ещё не присвоенная, полна энергии и залечит его сосуды. Кровь Торвальда, холодная и концентрированная, прслужит строительным материалом и восстановит разорванную плоть. И кровь смешанная, холодная, но уже не мёртвая, вернёт силы. Вскоре, только она и останется в жилах Торвальда, но сейчас коктейль из родной, неродной и общей способен спасти жизнь древнему.
Посчитав, что отдал достаточно, бармен пережимает порез и он тут же стремительно заживает.
Дыхание Лармата выравнивается, а Торвальд ловит себя на том, что улыбается искренне.

Чернокнижник медленно отер пот со лба, наблюдая за вампирами. Показалось, что между этими двумя сформировались какие-то странные отношения, не похожие на привычные узы старшего и младшего. Этот, со вспоротой рукой, казалось, не сильно радел за своего вожака, хотя искренне обрадовался его исцелению, а Дэнрего тем временем смотрел на него, как на брата. На сколько Дарриан знал вампиров, всё это выглядело немного странно: где подчинение? Кровавая субординация? Хотя, может просто всё это только так выглядит со стороны.
- Я подумаю над этим, - улыбнулся в ответ Дарриан, - Постарайся не угробить себя, пока не вернёшь долг.
Он одобрительно скользнул взглядом по затягивающемуся разрезу на груди. Может, я не так уж и плох в исцелении? - самодовольно подумал колдун, собираясь вернуться обратно к лошади.
- Конечно. Особенно когда пациент способен сам заживлять свои раны и питаться силой соседа, - незамедлительно растоптал лавры Дагогват.
- Оставьте, у нас нет на это времени. Идём, Ева, - протянул ладонь Дарриан ведьме, чтобы помочь ей взобраться в седло. Ева последовала за ним с весьма недовольным видом, и снисходительно кивнув Денрего. Раэгдан, до этого отдыхавший в тенях, подобрал свои распластанные по камням крылья и бодро вскинулся, загарцевав на месте. Беспокойное, буйное животное: пришлось гладить его узкую морду, мягко касаясь магией тьмы, чтобы он послушно замер на месте.
- Может, когда-нибудь настанет момент, когда мы с тобой, хунган, сможем спокойно разделить отдых и трапезу, - насмешливо сказал Дарриан, обращаясь к Дэнрего.
Он вскочил в седло вслед за Евой и натянул поводья, заставляя крылатое существо забиться в нетерпении. Поворачивая прочь от вампиров, Дарриан обернулся.
- Удачи в новой жизни, - усмехнулся он и дал коню шпор, заставляя Раэгдана взвиться в воздух, взбивая вихрь из пыли и листьев во внутреннем дворе храма.

>> Восточные Степи, простор