Все те дни, что Лили ехала сюда, она буквально заставляла себя останавливаться на привал, чтобы не загнать лошадь вусмерть. Будь ее воля – она бы мчалась без остановки, пока не нашал источник но увы, лошади, да и ей тоже, нужен был отдых.
Нельзя же было предстать перед Алеком помятой и полуживой. После стольких лет, нужн было сделать все, чтобы он понял – она не скучала без него. Ни одного дня, ни секунды. Ее жизнь была наполнена болью и мучениями, но не потому что он выгнал ее. Ей вообще  было все равно, что он вот так вот вышвырнул ее как бродячего ептыжа, а ее место, судя по всему, предложил какой-то привлекательной женской заднице.
Нет, Алек не должен понять, что она ревнует. Не должен понять, как сильно она скучала и продолжает скучать даже сейчас.
Она встретится с ним с гордостью и достоинством. Объяснит ситуацию, скажет, что нужна его помощь и также спокойно уедет. Никаких лишних эмоций – лишь давнее дело. Лишь клятва, которой они оба связаны.
Сложно поверить, что он решил подать телепатический сигнал, да еще и такой расплывчатый…Не его это стиль.
Однако кроме как Алеку этого сделать было абсолютно некому-  Лили больше не знала вампиров, что были бы достаточно сильны для этого, а какой прок неизвестному вампиру посылать сигнал ей?
И как же мне ему сказать, что Мэри…
На глазах снова выступили слезы, но Лили сморгнула их, пуская коня рысью.
Уже скоро.
И правда – на второй день Лили поняла, что ее цель совсем близка. Зов был настолько ясным, что даже помогла обходить опасные места и избегать ловушек, что, конечно же, было неплозим подспорьем. Она не могла объяснить, как это работает, но она чувствовала источник сигнала также ясно, как видела солнце или слышала пение птиц. Только менее…конкретно. Просто призыв, без объяснения чего-либо. И вот это уже точно было в характере Алека – выдергивать ее посреди веселья и заставлять заниматься скучными делами, даже не объясняя, зачем и почему именно сейчас. Первые лет пятьдесят это, конечно, раздражало, но по потом Лили попривыкла.
Место, в которое привел ее зов выглядело невзрачно и даже как-то скучно.
Вот это уже странно…Кажется, я видела это место, но…
Деталей Лили не помнила. Возможно, она была слишком пьяна, когда странствия завели ее в этот мрачный уголок, но все воспоминания об этом месте обрывались где-то на «кажется, я здесь была…».
Поняв, что она уже почти на месте, Лили вдруг покраснела от волнения. Скоро она его увидит.
И всего-то шестьдесят лет прошло, чего я так нервничаю…
Рох’Бонне пыталась себя успокоить, но выходило плохо. Кроме того, все тело горело огнем с самого рассвета – она решила, что предстать перед Алеком. Будучи в сладостном забвении, будет как-то неправильно, а потому утренняя доза Хрустального Дракона так и осталась лежать на дне сумки.
Наконец, Лили спешилась.
Как же неудобно в брюках, ты бы только знал, Темный!
Лили очень хотелось отыскать тихий уголок. Дабы сменить неудобные брюки на дорожное платье, но времени было в обрез, она чувствовала это.
Еще немного, и он уйдет отсюда…Нельзя его упустить.
Она торопилась и почти бежала вглубь дома.
Где же…где же…
Зов становился все громче и четче, пока…
-А вы кто такие, ради Темного Бога?! – воскликнула она в сердцах на бладуме, но затем, подумав, повторила фразу на Общем.

Тело женщины ударяется о каменную стену. От возникшего ветра, из щелей валится пыль, в которой теперь испачкана дорожна одежда женщины.
- Смотри и учись, это вершина искусства, полный переход на инстинкты данные нам Куул Нагом. - безмерно гордо проговаривает Ризари, обращая внимание Торвальда на древнего, что отправляется на встречу незваным гостям снаружи. Лармат скрывается из виду.
- Какой же наивной надо быть, чтобы бежать на остатки неизвестного Зова? - спрашивает Торвальд, склоняясь над лежащей женщиной. В памяти просыпается воспоминание, как бармен сам спешил на помощь Лармату к развалинам старого храма. "Неужто она тоже на помощь прибежала? Не думаю..."
- Зачем ты явилась? - недовольно интересуется Ризари. Её рука упирается в жёсткий эфес катаны на поясе. Её лицо расплывается в надменной улыбке. - Похоже, ты ожидала кого-то другого.
- Что она такого натворила? - удивляется Торвальд, повернувшись к вампирессе вполоборота.
- Лучше не спрашивай. - отмахивается та. Раздражение просматривается во взгляде синих глаз. - Забыть хочется, да безопасность не позволяет.
- Эй, ты меня слышишь? - уточняет Торвальд у лежащей женщины, приседая рядом и щёлкая пальцами в когтистых перчатках над её ухом. Высокий пронзительный звон прокатывается по маленькой пещере.
Тут появляется Лармат. В мерцающем свете пары факелов его кожа блестит алым цветом чужой крови.
- Как грязно... - недовольно ворчит Ризари.
В его руке по камню тащится полуживой человек. Руки оторваны возле плеч, на их месте торчат поломанный сучки костей, окружённые разорванными мышцами и висящими лоскутами кожи. Из разрывов почти сплошным, но очень медленным потоком стекает сладостная и алая, как розы, кровь. Ноги так же вырваны из таза, но костей не видно - лишь окровавленные обрывки мышц. За ним тянется прелестный узор кровавых разводов, красиво играющий в неровном освещении.
Это остатки охотника. Он облачён в блестящую серебряную кольчугу. Грудь и живот закрывают тонкие металлические пластины, скрытые под рваной запачканной туникой. Белая плотная ткань теперь измазана в грязи, чёрной земле и залита бесконечно красной кровью. Округлый наплечник сохранился лишь один, а от плотного воротника остался лишь уродливый осколок. Бледное, как снег лицо, не выражает уже никаких эмоций. Посиневшие губы дрожат, серые глаза закатываются. Мужчина человеческой расы достиг не более сорока пяти лет, но густая щетина, покрывающая нижнюю часть лица совершенно седая. Вокруг глаз, рта и на лбу зияют глубокие и выразительные морщины, по которым причудливой сеткой растекаются капельки грязного пота и крови. Голова накрыта кольчужным капюшоном, из-под которого выбиваются короткие серые волосы.
- Этот мне еще не все рассказал, если хотите - присоединяйтесь, как раз мы сегодня не завтракали, а этот обрубок все равно никуда не денется. Их там осталось еще десяток. - пыхтит Лармат, оставляя мёртвого охотника и вновь покидая пещеру.
- Он же в курсе, что он уже не выживает? - спрашивает Торвальд у Ризари, подходя к калеке и всматриваясь в мутные глаза. Грудь под доспехами прекращает раскачиваться. - Конечно, он никуда не денется. Его уже тут нет.
- Так пойди и найди другого! - всплёскивает руками Ризари.
- Да, да. Уже в пути. - кисло отвечает Торвальд, направляясь вслед за Ларматом, по пути надевая кожаную маску. Контуры круглых глазниц окрашиваются цветом синего неба, цветом глаз вампира.

Круглые капельки почти чёрной крови задорно блестят в лучиках восходящего золотого солнца, выглядывающего из-за горизонта и улыбающегося сквозь ветви деревьев, влажных от росы.
Струйки густой крови пробиваются сквозь повреждённую кожу и отекают ладонь первородного вампира. Исцарапанную ладонь, что пробивает одного из охотников насквозь и вырывается, разрушая рёбра грудной клетки сквозь слой железа и серебра, отражающего яркое солнце. Сердце охотника совершает последний удар, а его лицо, частично скрытое шлемом, искажено болью. Сзади в затылок древнего летит упругая стрела с увесистым серебряным наконечником. Но Лармат склоняет голову в бок и опасный снаряд пробивает лёгкий шлем умирающего охотника, мгновенно лишая того жизни. Только из-под забрала вытекают кровавые слёзы.
На квадратной поляне ещё живы семеро охотников. Объеденные в три группы, они движутся вокруг древнего, занимая более удачные позиции.
Первая группа состоит вокруг Лармата и состоит из могучего варвара с ужасным огромным серебряным топором с двумя полумесяцами лезвий. Стальная и, без сомнений, тяжёлая броня выглядит совершенно несокрушимой. Рядом с ним - человек с двумя короткими и изогнутыми мечами-клыками. Это оружие совершенно не подходит его толстой и тяжёлой панцирной броне. За его спиной тряпкой свисает белый изодранный плащ.
Вторая и третья группы состоят из трёх эльфов - это видно по фигурам и ушам, торчащим из-под капюшонов. Их доспехи значительно легче. У всех троих это светлая кожа с чешуйчатыми серебряными вставками и такие же чешуйчатые капюшоны с кожаными полумасками, скрывающими их рты. У двоих, что стоят сзади, из оружия громоздкие клинообразные щиты и шипастые дубинки, моргенштерны. У третьего - тугой длинный лук и объёмный колчан за спиной.
В третьей группе лишь двое лучников людей с щитами, закреплёнными за их спинами.

- Ещё один! - басом кричит варвар, замахиваясь топором и обрушивая его на Лармата.
Обогнув его, мужчина с кинжалами устремляется к новому участнику битвы. Кольчуга звякает с каждым шагом. В прорези шлема видны собранные карие глаза. Из обоих дальних групп в Торвальда со свистом выстреливают три хищных стрелы.
Не ожидавший такой поспешности, бармен, только что сформированным кровавым клинком перерубает две стрелы, но одна избегает удара, но отскакивает от защиты, поставленной Ларматом, и безвольно падает в затоптанную траву на земле.
Ну тут поспевает охотник с кинжалами и, ускорившись, совершает натиск на открывшегося вампира. Возвратным движением клинка, рубит врагу по шее, но кровь клинка с шипением растекается по серебряному воротнику и формируется в прежнюю форму уже после прохождения через препятствие. "Чёртово серебро!!!".
Триумфально скалясь, охотник направляет страшные серебряные клинки-клыки под рёбра Торвальда. Выплёвывая проклятие, вампир впитывает клинок в себя и уходит вправо, отпрыгивая с ног на руки и обратно. Сальто приходится повторить, ибо две стрелы с двух сторон чуть не кусают его в лицо. Но на половине переворота в него прилетает третья стрела, намеренно пущенная чуть позже. Но магический щит Лармата спасает Торвальда во второй и последний раз - печать со звоном трескается и разлетается на куски. Коснувшись мягкой земли ногами во второй раз, бармен выпрыгивает высоко вверх, сбрасывая темп.
Всю поляну отлично видно. Лармат внизу скачет вокруг варвара, то и дело избегая поцелуя серебряных полумесяцев.
Спокойствие охотника с кинжалами мгновенно настораживает Торвальда. Обернувшись в сторону группы эльфов, он с ужасом наблюдает шар чадащего огня, летящего в него. "Так это жезлы, а не булавы!": осеняет бармена, наблюдающего, как среди колючек скапливается всепоглащающее пламя.
Вокруг руки Торвальда скапливается прессованный воздух и заворачивается в воздушный клинок. Дождавшись приближения первого магического снаряда, вампир со всей силы рубает по нему лезвием, искажающим свет. Волна чудовищного давления разрывает жар и дым в клочья. Второй шар настигает схожая учесть. Ещё не коснувшись земли, Торвальд выстреливает воздушным клинком в одного из магов. Не ожидавший этого ушастый эльф принимает удар. Дыра в его животе сквозная. Клинок начинает терять концентрацию и кровавые потоки закручиваются в его внутренних потоках и выплёскивается наружу алым ароматным туманом и равномерно окрашивает землю вокруг него.
Под крики ужаса и отчаяния Торвальд врезается ногами в землю. Эльф-лучник уже натягивает тетиву с новой стрелой, как позади него появляется Ризари. Лишь положив руку на эфес клинка, она вновь исчезает в тени охотника вбезликим силуэтом. Никто, даже Лармат, не заметили удар нанесённый ею. Но верхняя часть головы лучника медленно соскальзывает и падает на землю. Кончики ушей опадают вслед за половинкой черепа. Алый фонтан вырывается из половины головы расслабленной куклы-марионетки, некогда бывшей отважным эльфом.
Вновь сформировав воздушный клинок вокруг когтистой перчатки, Торвальд выставляет его вперёд, навстречу плачущему охотнику с белой тряпкой за спиной. Тот вынужден остановиться, ведь точно разглядеть, где кончается лезвие почти невозможно.
Две стрелы в этот раз направлены на Лармата, перехватившего инициативу в своём равном бою. Теперь варвар вынужден обороняться от коварных атак первородного.
Эльфийский маг, бросив щит и булаву, вырывает куски земзи из-под ног и, спресовав их в жуткое громадное копьё, готовится запустить его в ненавистную нежить с синими глазами. Видно, каких усилий это стоит. Это его и тормозит. Торвальд успевает быстрее. Объёмный воздушный кулак, врезается в остриё минерального конуса и, раздробив половину в мелкую крошку, взрывается с оглушительным звуком, трава и ветки содрогаются от неё. Воловина той земли, что была сконцентрирована, устремляется назад в мага смертельной шрапнелью. Броня его едва спасает: его руки превращаются в кровоточащее месиво, как и лицо. Пронзительно вопя от боли, он валится на грязную землю, ещё сильнее пачкая бледную броню в земле и крови. Многие его зубы выбиты, щёки и губы порваны, а глаза превращены в однородную массу.
Но тут Торвальд сам допускает ошибку: он смотрит на своё творение на мгновение дольше положенного. Сохраняя гробовое молчание, охотник бросает оружие и, поднырнув под выставленным клинком, хватает вампира за ноги. Тело Торвальда тут же пронзает колющая боль, а мышцы схватывает паралич. "Не человек, но полудемон!": догадывается он в панике, глядя, как на трясущихся руках, между пальцами когтистых перчаток скачут маленькие молнии.
Лучников из третьей группы не видно. Но видно чистую работу Ризари.
- Тебе больше нечего делать! - трясущимся голосом рычит Торвальд, в сознании ликуя. - Сдава...
Договорить ему мешает резкий порез в горле. Широкая пятиконечная метательная звезда, описавшая дугу по поляне, заточенной полостью вскрывает открытую шею Торвальда. С дерева в дальней части поляны тут же падает обезглавленное тело. Чёрная облегающая одежда и пять огромных сюрикенов за спиной выявляют в мертвеце последнего, неучтённого охотника. Он сидел в ветвях с самого начала и ждал идеального момента. И вот он настал. Даже Лармат и Ризари не заметили его в начали.
Торвальд наблюдает, как медленно земля уплывает вниз, а безоблачное весеннее небо заполняет собой весь его обзор. Слышится крик ещё двух охотников. Теперь все они мертвы.
Чёрная и холодная кровь красивым фонтаном покидает его тело, заворачиваясь спиралями в воздухе и опадая в примятую траву. Торвальд слышит заглушённые крики Лармата и скептическое хмыканье Ризари.
Он слышит своё имя. Снова и снова. Кто-то сдирает с него маску.

Старая кровь покидает его тело без остатка. Теперь выходит кровь, смешанная с кровью древнего, с кровью синеглазого Лармата. Напор стихает.
- И как в него столько вмещается? - звучит удивлённый тон Ризари. По крайней мере, похоже на голос Ризари.
Остаётся только кровь первородного.
Что-то нависает над его ртом.
- Жди, братик. Или будешь нянчится с ним до конца времён? - голос очень смазан.

Что такое власть? Власть - это сила. Что такое сила? Сила - это контроль. Контроль над сознанием... Контроль над телом... Контроль над мышцами и даже кровью. Абсолютный контроль. Чтобы выжить, надо контролировать всё. Для начала, хотя бы себя. Кровь первородного... Нет! Кровь простого вампира. Кровь Торвальда! Теперь она целиком и полностью его. Подарок был присвоен и принят всем существом. Есть только он. Всё остальное - лишь жидкость со стороны. Ремесло было раньше. Искусство пришло извне. Но и то, и другое принадлежит одному владельцу. Так какова разница? Одно и тоже разными способами. Но кровь теперь одна. Способы едины. Вампир теперь един сам с собой. Вампир целен. Вампир по имени Торвальд. Завершён.

Кровь, текущая из распоротого горла останавливается. Разрыв затягивается. Глаза цвета неба открываются вновь.

-Должно быть, твоя жизнь не лучше дерьма ептыжа, раз смеешь подозревать Первородную в таком.
В жизни Лили не встречала таких беспардонных представителей своей расы, а она ведь много кого встречала. Среди них были герои и злодеи, трусы и подлецы. Но никто и никогда не опускался до такого бездумного использования сил и оружия.
Дикари,-окрестила Лили новых знакомых.
Желания общаться с ними с каждой секундой становилось все меньше, но теперь Лили и самой стало интересно- почему эти Охотники засекли именно ее? Ведь уже абсолютно ясно, что эти выродки с Мэри не связаны, а потому идти за Лили у них видимых причин не было.
Однако и выкладывать все как на духу незнакомцам Рох не собиралась- мало ли, откуда взялись эти оборванцы. Такие и своих предадут, если им достаточно заплатят и конфетку в придачу пообещают. А, насколько Лили была знакома с расценками наемников, за голову Эдварда сейчас могли неплохо заплатить, учитывая, что он в первых рядах на место главы клана Арровертов. Это если никто не знает, что Эдвард не у дел даже дольше, чем Лили.
К тому же, сейчас девушка почти физически ощущала угрозу обнаружения другого наследника, о котором пока, как она поняла, никто не знал.
Так что пока ее рот на замке- у нее больше шансов выжить.
Она рассмеялась, оглядев катану девушки.
- Засунь-ка эту игрушку туда, где она сможет доставить тебе больше удовольствия, чем у моего горла.
Торвальда она и вовсе предпочла игнорировать. Кажется, для этих двоих он представлял ценность, а чужие игрушки Лили никогда не отбирала. Во всяком случае, не помыв после руки, а тут этого сделать было нельзя.
-Да, Лармат, что скажешь?-пародируя интонации дамочки, с усмешкой спросила Лили, сложив руки на груди.

Хранитель древней красоты и первозданной мощи.
Изготовленный из неизвестного материала, дремлющий дракон лежит на своём каменном пьедестале, положив голову на сложенные лапы. В свете факела, каждая его чешуйка мерцает своим цельным мрачным блеском.
- Брат, ты не можешь уничтожить свое творение! - доносится со стороны женский взволнованный голос.
- Я не буду уничтожать, я придам ему более подходящую форму, благодаря Денрего и его ритуалу объединения душ это стало возможным. - произносит Лармат.
Но за его действиями Торвальд даже не следит. Его взгляд всё ещё прикован к дракону. Одновременно спокойным и устрашающим. Незнакомым, но таким родным.
Продолговатая морда расслаблена, глаза под выпирающими бровями закрыты, а лобная пластина перерастает в два длинных острых рога. Но при всех деталях, он не похож на картины ауденвильских драконов. Куул наг при всё величии воспринимается как инородный, лишний силуэт в этом мире.
И это существо, презревшее правила и создавшее одних из самых жестоких хищников. Сколь могучим и безумным должен быть его разум? В любом случае, дремлющая статуя заслуживает, как минимум, уважения.
Освещение дрожит и обрывается - вокруг Лармата парят осколки холодного металла.
- У кого-то еще есть вопросы? А то времени остается все меньше и меньше. - закончив преображение собственного оружия, говорит он. В его руках блестит тяжёлый двуручный меч, обращённый могучим лезвием в пол. Гарда выглядит маленькой и жалкой на фоне широчайшего лезвия, покрытого руническим письмом, значение которого определить почти невозможно. Толстую рукоять едва ли удобно удерживать, но, видимо, Лармат уверен в обратном.
- Значит, нам предстоит бой... - задумчиво проговаривает Торвальд, вновь направляя взгляд на статую.
- И не думай, что я позову на помощь мой персонал. - серьёзно заявляет Ризари. - Я не пошлю их на смерть. По крайней мере, пока враг будет один. - спустя время добавляет она.
- Тогда я буду ждать наверху. - проговаривает бармен, отрываясь от произведения искусства и ступая на длинную каменную лестницу к поверхности.

Мимо проплывают чадящие факелы, очерняющие каменные неровные стены. Проплывают истинно тяжёлые каменные и железные двери, ведущие в помещения гильдии убийц. Торвальд сам не замечает, как ноги отрываются от земли и он уже медленно летит над ступенями, едва не задевая их носками сапог.
Эксперименты над вампирами... В некотором роде - гениальная идея. При провалах вовсе не обязательно терять всё ещё "живой" образец.
Но каких чудовищных результатов можно добиться? Ведь вампиры - уже чудовища. Получатся чудовищные чудовища? Чудовища в квадрате? Или нечто совсем другое? Столь тёмное, что сама концепция вампиров окажется радужной детской фантазией.
Тяжёлая плита медленно отползает в сторону, выпуская Торвальда в пещеру под каменным навесом. На полу всё ещё багровеют следы крови, а её запах сочится из десятка трупов охотников. Мухи уже ползают по их глазам и ранам, пытаясь сожрать как можно больше питательной плоти и влаги.
Пристроившись в на самом чистом участке каменного пола. Усевшись, он подпирает стену спиной и, вытянув сигаретницу, берёт в рот бумажную палочку с табаком внутри. Сизый дым медленно заполняет безветренное пространство вокруг.
К бармену приближается незнакомая первородная. Терпеливым жестом она указывает на сигареты. Долг бармена - поделиться. Приняв сразу две штуки, первородная отходит, оставляя Торвальда дальше гипнотизировать окровавленное поле бойни.
Косые лучи раскалённого солнца медленно меняют свой угол, краснеют и исчезают, освобождая небо звёздам. Холодный воздух накрывает бледной дымкой тумана.
Возле Торвальда высится маленькая пирамидка из сигаретных фильтров. Десяти, если быть точнее. Чувство беспокойства медленно крепчает, сворачивает нутро нервной судорогой. Что-то неправильное приближается.

Отредактировано Торвальд (14 Ноя 2015 01:55:50)

  -Ты выбрала не самую надежную компанию,- высокомерно усмехается монстр, которого назвать вампиром язык просто не поворачивается.
-О, вовсе нет, просто я предпочитаю выступать соло, - не сводя взгляда с врага отвечает Лили.
Его амулет странно приковывает внимание, и она знает это чувство – перед ней артефакт, а не какое-то там простое украшение.
И что же ты умеешь, маленькая гадость?
Амулет, будто отвечая, начинает светиться чуть ярче, и монстр странно дергается и замирает на секунду.
-О-о-о-о, - довольно тянет он – с тобой будет очень просто.
-Да, ты уже говорил это, но по-прежнему ничего не сделал, - напоминает Лили. Ей бы призаткнуться и попробовать понять, что именно произошло, но вот это точно не в ее стиле.
-Брось, так бы было неинтересно, - монстр не торопясь подходит к ней – слишком грубо и неэстетично. Ты же не любишь всего этого, да?
Лили хмурится и чудь ведет головой в сторону, абсолютно не понимая, что бы все это могло значить.
-Бессмысленные драки не для тебя. Но и в шахматы с тобой играть у меня нет времени, уж извини.
Отлично.
Из всех возможных вариантов ей достался бахвальный страшила.
-Мы будем сегодня драться вообще? – спрашивает Лили на всякий случай.
-Зачем? – смеется Карл – ты сама можешь все это закончить. Ты ведь давно мечтаешь об этом.
Лили не отвечает. Не потому что, понимает, что имеет в виду страшилка, как раз наоборот –она абсолютно не понимает, что он имеет в виду.
-Хватит строить из себя идиотку, - рявкает Карл – просто перережь себе глотку сама. Ты ведь все время думаешь об этом, я знаю! Думаешь, как бы поскорее сдохнуть!
Ладно, даже если Лили и понимает, что он пытается до нее донести, это все еще похоже на бред сумасшедшего. Не того сумасшедшего, который хочет убить совершенно незнакомого ему далира, а реального ненормального. Одного из тех, что обычно сидят по психушкам.
-А, я поняла-а-а, - она щелкает пальцами, усмехаясь, - Вот это, - она указывает острием ножа, который успела вытащить из сапога, - артефакт эмпата, да? И тебя никто не учил им пользоваться, бедняжка?
Карл заметно раздражается.
-Наверняка недоволен тем, что тебе досталась такая глупая игрушка, а? Твоим друзьям небось получше выдали, да?
На самом деле, в умелых руках артефакт эмпата может быть очень опасной штукой. С его помощью можно заставить кого угодно сделать что угодно, и самоубийство – лишь маленький фокус, на который он способен.
Даже немного жаль, что в случае с Лили влиять просто не на что - она и без того разбита. Мертва и разорвана на кусочки.
-А что насчет тебя самой, дамочка? Одиночество, тоска и…такая тяжесть. На тебя будто бы разом весь город рухнул. И ты знаешь, почему тебе настолько тяжело.
-Брось, у тебя не получается.
-Ты никому не нужна. Все, кто был рядом с тобой…Они мертвы? Или ушли?
Лили молчит. Врать бесполезно, а жаловаться на свою жизнь она уж точно не собирается.
-Ушли, значит, - самодовольно усмехается монстр – ну что, теперь можно и поиграть, да?
И почему-то только сейчас Лили понимает, что нож ей мало чем поможет.

-Лили, ты же понимаешь, что рано или поздно это случится. Не сегодня, так завтра кто-нибудь нападет на тебя, чтобы добраться до меня. Мне противна сама идея этого, но это неизбежность. Я был на твоем месте, я знаю. И если бы я был не готов, как ты сейчас, я бы уже давно был мертв.
Алек как всегда был прав. Наверно, поэтому Рох несильно удивилась, когда на нее все же напали. Было больно, она чувствовала себя преданной и обманутой, но само нападение не было неожиданностью. Стоит лишь один раз кому-то сказать, что твоя жизнь не в безопасности, и эта идея навсегда поселяется в твоем разуме. Она может все время мельтешить где-то на переднем плане, делая из тебя параноика, может, как у Лили, держаться в тени, но она никогда не исчезнет.
Ты не в безопасности могло бы стать ее персональным девизом. Или надписью на надгробии, тут уж как пойдет.
Ей повезло купить Асбранда. Она все еще думала, что он был подарком самого Темного, потому что иначе быть не могло.
Никто и никогда не смел так перечить ей. Никто и никогда так основательно не брался за ее обучение бою.
-Митресс, в вашем подчинении сотня рабов, которые ежедневно убивают и калечат друг друга вам на забаву. Вопрос времени, когда кто-нибудь из них попробует пробраться в вашу спальню, - Асбранд хлопает по шелковой простыне рядом с собой - и убить вас. А я могу и не быть рядом.
Вот опять - вопрос времени. Лили никогда не найти безопасного места, раз уж даже ее собственный дом воняет смертью и риском.
-Тогда, - тяжело вздыхает Лили, подтягивая покрывало повыше к груди - тебе стоит научить твою Митресс парочке...трюков.
И Асбранд учил. Все то время, что был жив, пока не убивал других рабов на арене и не проводил ночи в ее кровати, он учил ее драться.
Иногда получалось не очень. Иногда - в самый раз. Им обоим было понятно, что гением ратного дела ей не стать, но Асбранд мог натренировать ее инстинкты и рефлексы, что он и сделал.
Лили ненавидела все это. Но и становиться снова жертвой не собиралась.
Жертва - не ее роль, но она и не охотник. Она выше всего этого и не должна позволить хоть кому-либо низвергнуть ее с ее же поста. Она сама никогда не окажется на арене ям.

И сейчас она тоже не умрет.
Это первое, о чем велел ей всегда думать Асбранд - запрещать себе умирать.
Если видишь, как на тебя прет отвратительный монстр, смутно напоминающий вампира, запрети себе умирать.
Все, что может Лили - это уклоняться. Неплохо для ее уровня подготовки, но слишком мало, чтобы победить...Выжить, вернее.

-Урок первый: всегда ожидай нападения.
Не отвлекаться, не отвлекаться. Смотри прямо на него.

Снова выпад и снова мимо.

-Урок второй: не стесняйся нападать со спины. это -твое преимущество.
-Но это ведь...неблагородно?
-Благородство имеет цену только в дуэли. Если...когда тебе придется сражаться - тебе не нужно будет побеждать. Тебе нужно будет выжить.

Бить со спины - легко сказать! Сначала нужно как-то подобраться к нему, а ведь он тоже начеку, хоть и уверен, что победит. Эта уверенность уже сгубила этого их Первого, он теперь точно не допустит такой ошибки.
-Кто приказал вам убить меня?
А в ответ лишь смех, больше похожий на глухое тявканье побитой псины.
-И почему вы слушаетесь его?
-Ну, ты ведь знаешь, каково это - служить хозяину, да? Хотя нет, откуда, ты-то своего предала.
Он знает слишком много.
-Ты не предан своему хозяину, ты боишься его.
Вампир замирает всего на полсекунды. Но вот оно -тот самый момент, ради которого Лили вообще заговорила с ним.
Сейчас!
Но уже слишком поздно. Стоит ей обогнуть противника и броситься ему на спину, как тот резко разворачивается, направив на нее меч, и Лили едва-едва успевает уклониться, чтобы не напороться бесславно на холодное острие.
Весь бой больше похож на бессмысленную беготню, и обоих это знатно бесит.
С таким оружием я точно продую, досадливо думает девушка.
-Ты в любом случае продуешь, - сообщает монстр.
-Рано хвалишься, умник.
Хвала Темному, не оставившему свою верную подданную в трудную минуту. Если бы он не привел сюда Охотников, вокруг бы не было разбросано столько оружия. Конечно, привела их сюда она сама, но без Темного тут точно не обошлось.
Очевидно догадавшись, что задумала Лили, монстр бросается ей наперерез и, прежде чем она успевает схватить заветный меч, едва не отхватывает ей руку по локоть. Лезвие, тем не менее, все же задевает ее, да так, что Лили не может сдержать ругани на отборном бладуме.
Удар сбивает ее с толку, и она теряет концентрацию.
Что я делаю, - ее охватывает паника – мне не справиться с ним. Я слишком слаба.
-Мне нравится твой новый настрой, дорогуша, - радуется Карл, а его амулет светится ярче прежнего. Очевидно, степень свечения зависит от силы испытываемых эмоций.
Если она сейчас умрет – все. Не будет больше ни страданий по умершим, не тоски по живым.
Вот она-смерть, практически в первозданном виде. Еще чуть-чуть - и конец.
Так близко, но Лили все еще здесь, живая.
И ей еще рано сдаваться.
Она не может предстать перед Темным зная, что провалила ту единственную миссию, что он ей дал. И если она должна ему доказать, что достойна ее – она сделает это.
Или хотя бы умрет, утащив этого гада с собой.
А это идея, между прочим.
В бладуме есть выражение - cœur à cœur, дословно означающее «сердце к сердцу».
На деле же есть масса значений: это и крепкие объятия, и взаимная любовь...и отчаянный удар, обычно называемый последним.
Ты просто прешь прямо на врага, стараясь пронзить его сердце раньше, чем он сделает он. Или хотя бы одновременно с ним.
Лили знала, потому что именно так умер Асбранд – пошел на последний удар и просто не успел.
Он отдал себя на милость богов тогда, но боги выбрали не его.
Посмотрим, насколько я дорога Темному.
Другого шанса у нее все равно нет и не будет.
-Чтобы ты не затеяла, это очень глупо, - предупреждает монстр, удобнее перехватывая меч.
-Ну, если скажешь, что такого я сделала вашему хозяину, я, может, передумаю, - сбивчиво дыша обещает Лили, наконец подбирая один из клинков здоровой рукой. Рана на второй затягивается, но медленнее, чем хотелось бы – Лили слишком устала.
-Я не могу тебе этого сказать.
Собрав все свое мужество в кулак, Лили берется за рукоять меча двумя руками, поднимая его на уровень плеча и бросается вперед.
Одно из преимуществ жизни вампира – большая скорость. Жаль, что у «своих» такая же быстрая реакция.
-Идиотка, ты…-не договорив, Карл давится собственной кровью – убила…нас…
Лили старается не дышать, чтобы не чувствовать болезненный холод металла где-то в районе сердца. Во рту тоже привкус крови.
-Я убила только тебя, - качает головой она.
Может, боец из нее и никудышный, но попасть в центр недвижимой цели ей всегда удавалось.
В этом и заключался весь трюк – голое везение и никаких навыков. Противник не ожидает такой безрассудной атаки и даже не успевает понять, что именно происходит.
Или успевает, и тогда ты умираешь. Как Асбранд.
И как, наверно, Лили.
-Промазал….-досадно шепчет Карл и его голова падает на грудь. Теперь Лили держит их обоих – его на своем мече и ее саму на мече, который он уже, можно сказать, не держит.
И правда – промахнулся. Едва-едва не задел сердце.
Резко отпустив свое оружие, Лили разжимает руки покойника.
Смотреть нельзя, но Лили и так знает, что где-то в районе лопаток у не торчит нехилый такой кусок меча, потому что рукоять меча находится подозрительно близко к груди. Как она вообще могла не почувствовать эту громадину сразу, как только насадилась на нее?
Это все твоя распутная жизнь, дорогуша.
Лили бы усмехнулась, да больно просто до черноты в глазах. Кажется, легкому повезло меньше, чем сердцу.
Темному придется многое объяснить, когда мы встретимся…Но не сегодня. Как лучше – резко или медленно?
Лили медленно тащит меч за рукоять, но длины рук не хватает, чтобы вытащить его полностью.
Из последних сил, Лили хватается за лезвие обеими руками. Ладоням тоже больно, но не так, как грудной клетке.
Наконец меч Карла с тихим лязгом падает на землю подле владельца.
-Ne sous-estimez Lily Roh'Bonne, faux, - шепчет она не своим голосом, и это последнее, что она помнит.

На памяти Лили это была ее пятая почти-смерть.
И первая почти-смерть в бою.
Лет сто пятьдесят назад Лили познакомилась с обворожительным вампиром по имени Захария. Дальше дружбы дело у них не пошло по той простой причине, что самоотверженность, присущая всем Вечным, в том числе и Захарии, не позволяла им завязывать отношения с кем-либо.
Тем не менее, до встречи с ним Лили и не подозревала, как сильно боится этих маленьких смертей. Пугал ее больше не сам факт почти-смерти, а то, что она понятия не имела, когда почти-смерть может обернуться смертью, не знала, что чувствуешь, когда умираешь...Словом, не знала ничего об этой стороне вампирской жизни. Алек навоевался еще когда был частью клана Стефана, а потому теперь старался всеми силами избегать военных действий. И получалось у него неплохо.
Захария начал с простого, столкнув Лили с малехонькой такой башенки. Получилось недурно и Лили довольно быстро очнулась.
Затем он вскрыл ей горло, проткнул грудину, почти как сейчас.
Ну а после их невероятно грустного расставания карета Лили перевернулась на крутом повороте и все как-то само собой получилось.
Теперь Лили смерти не боялась, хотя учения Вечного принять так и не смогла. Очевидно, на то она и Властная.
Первое, что Лили усвоила из этих экспериментов -почти умирать всегда жутко больно, даже если не успеваешь ничего понять. Тело будто запоминает тот момент, в который должно было умереть и воспроизводит его, стоит только очнуться. Хотя это относительно небольшая цена за то, что ты все-таки остался жив.
Грудина ныла практически невыносимо и именно это ощущение заставило Лили очнуться. Разумеется, рана уже почти полностью затянулась и теперь грудь еще и чесалась.
-Je ne suis pas encore mort, - прохрипела она голосом Эдварда скорее для того, чтобы наверняка в этом убедиться.
Второе, что усвоила Лили - всегда наступает дикая жажда. Когда очнулась после своей четвертой почти-смерти, она выпила четверых селян не моргнув и глазом, хотя Захария ей и говорил, что для восстановления сил им достаточно половины бокала.
Стоило вспомнить, как голод мгновенно обжег горло и заставил открыть глаза. Как раз вовремя, потому что ровно в этот момент какой-то неизвестный Лили субъект тянул ручонки к ее , собираясь, очевидно, ее омыть.
Заметив взгляд девушки, субъект руки убрал и даже вежливо поклонился.
-Чей приказ? - спросила Лили уже своим голосом.
-Госпожи Ризари, - не поднимая взгляда ответили ей. Затем, будто спохватившись, подали рюмку на тонкой ножке, доверху наполненную кровью.
-Надо же, - усмехнулась Лили, приподнимаясь и залпом опустошая рюмку - ты свободен.
-Я еще не закончил.
-Ты свободен. И больше повторять я не буду.
Она вообще не занимается их воспитанием?
Субъект, имя которого выяснять Лили не собиралась, снова поклонился и уж было потянул ручонки к кувшину с кровью, стоявшему на тумбочке, но затем передумал и поспешно удалился.
Умный малый.
Третье, что узнала Лили - после почти-смерти ты всегда жутко уставший, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Обычно усталость вела к раздражительности, но сейчас, очевидно, ей крепко досталось, раз кроме этой самой усталости Лили вообще ничего не чувствовала.
Нельзя отдыхать. Во всяком случае, пока не разберусь, что к чему.
Все это попахивало каким-то бредом, во всяком случае-в понимании Лили. Обычно она могла хотя бы предположить, где накосячила, но они абсолютно не помнила это место или Ризари, а теперь еще и оказалось, что она успела кому-то знатно подпортить жизнь, раз столько сил был брошено на ее уничтожение.
Пить надо меньше. Хотя куда уж меньше...
Лили опрокинула еще одну рюмку крови, наконец собравшись и поднявшись с кровати.
Рубашка была безжалостно порвана, а пахло от нее дай боже.
Надо привести себя в порядок, если собираюсь выйти из этой комнаты. Надеюсь, тот паренек не успел углядеть ничего важного, потому что у меня нет времени объясняться с ними еще и на эту тему.
Теплая вода заметно успокаивала нервы Лили, которые уже были на грани того, чтобы порваться просто в пух и прах.
Слишком много событий для жалкого месяца ее жизни, слишком.
Рох задумывалась о том, чтобы по-тихому уехать, пока все, наверняка, заняты заботами о Лармате, который выглядел едва ли лучше Лили, насколько она помнила.
Черт, он же мне жизнь спас, - девушка закатила глаза.
Да, это было проблемой. Подобные долги Лили воспитали отдавать сразу.
Значит, стоит хоть его проведать.
Выбравшись из ванны и переодевшись в самое удобное из своих платьев, Лили осторожно выглянула в коридор.
Ни души. Очевидно, сейчас все занимались уборкой тех залов, где они оставили гору трупов.
Подсказать Лили, куда идти, оказалось некому, потому девушка, прихватив с собой кувшин с кровью, неспешно двинулась по коридору, дергая ручки каждой двери.
Рано или поздно...-додумать дна не успела, потому что одна из дверей, наконец поддалась.
-Выйди, - махнула она рукой парню, который как раз поправлял подушку вампира. Тот тут ж испарился, очевидно уже предупрежденный о нраве гостьи.
Лармат еще не успел прийти в себя. Не мудрено, ведь ему достался более сильный противник, да и раны у него были посерьезнее, насколько могла судить Лили. А уж она могла.
Впрочем, заживало все очень даже неплохо и быстро, так что тот должен был скоро очнуться.
На его прикроватной тумбочке тоже стоял такой же кувшин с кровью и Лили, печально осмотрев свой, ныне пустой, решила, что Лармат не будет против, если она позаимствует немного крови из его"запасов".
Дыхание вампира выровнялось, что свидетельствовало о скором пробуждении.

Торвальд открывает глаза. В комнате царит мрак. Спокойный и уютный.
Полуторная кровать довольно жёсткая, тем не менее провести в ней ещё несколько часов было бы замечательно. На белом постельном белье вышит узор в форме кленовых листьев.
Сама комната не так велика. Она вырезана в горной породе. Весь пол покрывает тонкий ковёр древесного цвета, а на стенах установлены витые металлические подсвечники со стеклянными плафонами в виде полу распустившихся роз. Кровать установлена изголовьем у середины узкой стены. По обе стороны от неё имеются длинные тумбы. Широкие ящики венчают резные ручки. На правой тумбе стоит пузатый кувшин, извергающий бесконечно желанный аромат крови. Видимо, кувшин зачарован, чтобы поддерживать содержимое тёплым.
Медлительно вставая с пустой кровати и игнорируя неуместно маленькую рюмку рядом с кувшином, Торвальд обеими руками подхватывает пузатую ёмкость и с упоением вливает в себя всё. Залпом. Не оставляя ни капли.

Уснуть в самый ответственный момент... Досада захватывает вампира вместе со смехом и кровавой эйфорией. Но, похоже, это не помешало Ризари отмыть бармена и дотащить до гостевых покоев. Даже если тащила его не первородная, то Торвальд не сильно расстроится. Важнее, что она хотела.

Дверь в комнату располагается в середине длинной стены, сразу после правой тумбы. Напротив двери стоит высокий сервант, наполненный хрустальными сервизами. Простыми, но качественными. В противоположном конце комнаты стоит небольшой газетный столик с четырьмя креслами вокруг, обитыми зелёным бархатом. Спинки достаточно высоки, чтобы полностью закрывать сидящего на нём далира.
Но тут пусто.
Над столом висит скромный канделябр на шесть плафонов, на этот раз в форме колокольчиков. В узкой стене около столика строен камин. Магическое подобие камина. В углублении, на полу располагается металлическая трёхгранная пирамида с рунами на каждой стороне.
У стены с дверью, недалеко от стола стоит платяной шкаф-гардероб. Напротив него - высокая книжная полка, полная занимательных томов разных жанров и на разных языках.

Наконец, оставив опустивший кувшин рядом со всеми своими вещами из куртки, аккуратно разложенными на тумбе, Торвальд лёгкой походкой направляется к шкафу. Не трудно догадаться, что его одежда на стирке и сушке. Придётся пока довольствоваться тем, что есть здесь.
На полках и вешалках имеется как женская, так и мужская одежда. Разнообразие не большое, но зато широкий диапазон размеров. И ничего, что носят в Техе.
С крупицей досады Торвальд протягивает руку к чёрной кендоги и хакаме. Мешковатая одежда кажется слишком свободной, но с другой стороны, совершенно не сковывает движений.
В качестве обуви послужат сандали.

Причёсывая длинные волосы, Торвальд замечает небольшой сложенный кусок бумаги на столике. Взмахом головы, вампир стряхивает распущенные пряди с лица и разворачивает буклет. Это карта этажа, где дозволено бродить гостям.
Гостевой блок самый отстранённый. От него тянется длинный коридор к общему залу. Зал больше похож на рыночную площадь. Деревянные ограждения обозначают границы между свободным пространством в центре зала, немногочисленными торговыми точками и двумя обеденными комнатами. Похоже, члены гильдии торгуют между собой трофеями и продуктами своего ремесла.
На этом этаже также присутствуют отдельные заведения и комнаты отдыха. Жилых помещений членов гильдии тут нет. Переходы на другие этажи есть в шести точках в разных частях сего уровня подземелья. И они охраняются.

От изучения карты Торвальда отрывает щелчок открывающейся двери, прозвучавший громом в благодатной тишине.
- А что ты в темноте сидишь? - вопрошает Ризари. Хлопок в ладоши запускает магическую. Все подсвечники на стенах и канделябр загораются идеальным солнечным светом, льющимся из самой глубины хрустальных цветов. - Тебе идёт. - ободряюще произносит первородная, изучая новый гардероб бармена. - Как спалось?
- Просто замечательно. - спокойно отвечает Торвальд, пропуская добрую издёвку. - Спасибо.
- Не надо. - отмахивается Ризари, укладывая руку на катану. - Идём, Лармат нас ждёт. Не переживай за свои игрушки, - произносит она, замечая взгляд бармена на ножах и сигаретах. - Их никто не тронет.
Всё же драгоценные сигареты вампир забирает, прежде чем покинуть вновь тёмную комнату.
- Ты выяснила личность вампирши? - интересуется Торвальд, следуя за первородной по хорошо освещённому коридору.
- Не то чтобы очень... - рассеянно протягивает Ризари, разводя руками. Проплывающие мимо светильники находят отражение в маленьких драгоценных камнях её шпилек, удерживающих плохо стянутый узел волос.
- Но?
С непривычки, сандали Торвальда громко щёлкают по полу.
- Ничего мы о ней не знаем, кроме имени: Лили Рох'Бонне. - уже раздражённо бормочет древняя. - Её рождение нигде не зафиксировано. Все документы, что мы смогли найти ведут в тупик. Точнее, можно сказать, что Лили появилась из ниоткуда. Не все кланы ведут учёт рождаемости, но в существующих Настоящих ведомостях её имя не фигурирует. - мгновение промолчав, Ризари добавляет: - Вообще, я ей не верю.
- Почему я не удивлён?
- Я к тому, что в ней что-то не так. - от резкого поворота головы волнистая прядь волос падает на лицо древней. - Как будто врёт в чём-то. Но понять, раскусить - не удаётся.
- Постоянно с этим сталкивался. - вздыхает Торвальд, вспоминая стольких посетителей-лжецов в баре Фрагмент. - А про нападавших?
- Охотники! - важно произносит Ризари. - Там без особых выкрутасов. Просто выслеживали нашу леди, а наткнулись на нас. И что-то мне подсказывает, - лицо Ризари искажает плотоядный оскал. - Только остатки зова братца её и спасли. Эксперименты! - провозглашает древняя, устремляя синие глаза вверх. - У нас нет ничего вообще. Ни мотивов, ни целей. Только теории, выстроенные нами с тобой ранее. Может, наша гостью что-то нам расскажет.
Ризари открывает дверь.
- Доброе утро! - громко говорит она, быстро входя в комнату. - Точнее, ночи.

Отредактировано Торвальд (18 Дек 2015 02:02:32)

Реальность вдруг начала ускользать от Лили и первая ее мысль была об отравлении. Этой компашке ничего не стоило подмешать что-то в ее кувшин с кровью, а уж она сама постаралась, чтобы яд дошел до цели.
Но чем менее четкой становилась реальность, тем яснее становилось, что тут все сложнее - она начинала видеть странные и смутные образы, такие, каких раньше абсолютно точно не видела. Это было словно читать книгу, находящуюся прямо у тебя в голове.
-Если увидишь дверь, войди в нее, - отчеканил до боли знакомый и от того пугающий голос.
-Я вижу. Но я не пойду.
-Не глупи, ты должна.
-Она заперта не просто так. Там ничего не запирают просто так.
-Где-там?
-В доме Дер'Альтеров, конечно же. Думаешь, я не узнаю эту дверь?
Где угодно и когда угодно. Каждую дверь и оконную раму, каждый закуток и каждое дерево в саду. Днем и ночью. Хоть тогда хоть еще через триста лет.
-Ты ведь знаешь-тебе не уйти от этого, -голос становится мягче - есть вещи, которые тебе никогда нельзя забывать.
-Но я уже забыла.
Монотонный голос из реальности продолжает свой рассказ.
-Ты не будешь в этом состоянии вечно, дорогая. А тебе предстоит разобраться во многом, пока ты здесь.
-Но мне будет больно.
-Тебе уже больно, помнишь? Немного правды не облегчит ее, но сделает понятнее.
-Открывай уже. Не будь слабачкой.
И теперь Лили почему-то слушается этих голосов.
-Помнишь это место?
-Кабинет.
-Почему ты выбрала именно его?
-Все самое тайное и прекрасное происходило в этой комнате. Здесь он впервые поцеловал меня. Здесь Мэри сказала нам, что беременна. Здесь мы прощались...
-Сколько сантиментов. Хотя теперь я хотя бы знаю, почему ты заперла меня не где-нибудь, а здесь.
-Было бы проще разговаривать, если бы ты перестал скрываться.
-Сколько раз я слышал это из твоих уст, рыжая.
Рыжая?
-Ну что, начинаешь меня вспоминать?
Мужчина наконец выходит из тени и смотрит на Лили глазами цвета гаганита. Его глазами.
-Ты...
-Не торопись. Меня бесит, когда ты путаешь нас.
Тот же голос, но другие интонации. То же лицо, но в нем-никакого тепла и никакой мягкости.
-Ты не Патрис.
-Уже неплохо. А кто я?
-Просто прикончи ее. Она это заслужила, она убила троих наших.
-Именно поэтому она и не заслуживает смерти. Будет мучиться, гадюка.
-У нас нет времени на твои игры. Мы уже долны быди быть в Ордене, они не погладят нас по головке за такую задержку.
-Погладят, если мы притащим им первородную.

-Ты Охотник. Ты хотел, чтобы я мучилась. Хотел отдать меня Ордену.
Мужчина тяжело вздыхает.
-Это сначала.

Они попади в засаду.
Это было на третий день пути, и Лили, израненная и неимоверно голодная, практически все время была в отключке. Оно же и лучше - охотники разбили ей лицо до такой степени, что теперь было сложно опознать на нем хоть какие-то далирские черты - все было сплошным бордово-фиолетовым мессивом. В редкие минуты, что она была в сознании, она подозревала у себя перелом парочки ребер - когда она отключилась, ее закинули на круп лошади животом вниз и теперь ниже груди болело так, будто ее все еще бьют.
Ей не стоило идти на рабовладельческий рынок одной. Ей вообще не стоило туда идти, она ведь знала, что сегодня охотники устроят облаву. Если бы ей только не было так все равно на свою жизнь, она бы и не пошла.
Патриса тогда не стало только полгода как. Она старалась не думать об этом, но суровая реальность всегда была где-то рядом, и, стоило той проявить себя, накидывалась на Лили со спину и выпивала ее до дна, не оставляя ничего кроме боли и разбитого сердца.
Ей и сейчас было все равно. Да, ее схватили и тащат в Орден. Да, она владеет кучей бесценной информации о вампирьих кланах и всем таком, но они все равно не смогут ничего от нее добиться. Пытки ей уже были не страшны, да и как вообще можно пытать Первородного? Избивая и калеча? Ха...
Стайка обращенных налетела из неоткуда. Лили почувствовала их присутствие, но была слишком слаба, чтобы обратить на это внимание.
Одного Охотника, очевидно, самого неопытного, убили почти сразу. Лили почувствовала запах его крови, он заставил ее очнуться снова.
Разумеется, свежий труп уже был облеплен самыми голодными обращенными, остальные же продолжали теснить двух охотников.
Пришлось укусить лошадь за круп, чтобы та сбросила ее. Приземление не было мягким, но сейчас Лили была ведома исключительно запахом человеческой крови, который стал только сильнее после того, как куча маленьких беленьких клычков этих жалких обращенных вонзились в еще теплу плоть. Эти глупые детишки даже не потрудились поискать вену - просто высасывали все, до чего могли дотянуться.
Лили никогда не любила делиться, а стило свернуть одному из них шею, как они предпочли переключиться на оставшихся охотников, чем претендовать на кровь, которую хочет Первородная. Кто-то явно неплохо обучил этих мальков, кто-то, кто был сведущ в древних законах их мира, но почему-то все же наклепал себе этих подстилок.
Уже после первого глотка Лили почувствовала себя намного лучше-ребра начали срастаться, а опухоль, оставшаяся ей вместо лица, начала спадать.
Позади кричали, но Лили никак не могла оторваться и посмотреть, что же там происходит. По сути, ей не было жалко ни обращенных, ни охотников, так что ей и дела не должно было быть до их разборок.
Если бы только именно сейчас она вдруг не вспомнила о глазах того Охотника. Глазах, которые не дали ей вырвать ему сердце.
Его глаза.
Она обернулась резко, вмиг потеряв интерес к и так уже почти пустому телу.
Оставшиеся двое Охотников держались неплохо, но один из них уже был ранен, что, при таком количестве нападающих дает практически стопроцентную гарантию смерти.
Они как могли прикрывали друг друга, но сил им все равно не хватало.
Самое время бежать.
Но Лили просто не смогла. Не когда у второго Охотника было лицо Патриса.

-И ты разнесла всех обращенных ради нас двоих?
-Ради тебя одного. Я думала, что ты-это он. И не разнесла - прогнала, в основном.

[i]Разумеется, ее снова повязали, но на этот раз уже не избивали так сильно - то ли сил у них не осталось, то ли в них все же была частичка благодарности за то, что она сделала.
Второй охотник быстро смекнул, что защищала она не их двоих, а лишь его напарника, а потому, заподозрив в нем предателя, собирался убить его, а всю славу за поимку Первородной оставить себе.
Но Лили не позволила.

-И тогда ты не повез меня в Орден. Ты запер меня в каком-то доме, а сам ушел за новым заданием. Не разговаривал со мной. Оставил одну в темном подвале на месяц. Не давал есть ничего, кроме крыс, которых я ловила сама.
-Для таких как ты, должно быть, очень унизительно есть крыс.
-Мне было все равно. Даже если бы я захотела - не смогла бы причинить тебе вред.
-И я этим пользовался.

Через полтора месяца он вывел ее из подвала. Среди ночи, чтобы избежать лишних глаз. Лили полагала, что это конец - теперь он точно убьет ее.
Но он внезапно заговорил, и это был первый раз, когда он обращался к ней. Сказал, что его зовут Германн. Сказал, что для его нового задания нужен опытный вампир, и, раз уж он позволяет ей есть его крыс, стоит отплатить за это.
Он просто не знал, что Лили и так бы сделала все, что он сказал. Даже если он называл себя Германном, был с ней груб и был Охотником, а не миролюбивым владельцем лавки в Техе.
Вместе они выследили какого-то дампира. Лили не знала, кто это был, но подозревала, что хороших по людским меркам дел он в жизни мало совершил. И Германн снова запер ее. Потом он отправился на поиски той стайки обращенных, снова взяв ее с собой.
С тех пор он иногда уходил сам, запирая ее, иногда брал с собой. И каждый раз, когда он барл ее с собой- начинал доверять ей немного больше. Она не болтала лишнего, послушно выполняла все его команды и всегда прикрывала его спину. Она была в разы лучше многих его предыдущих напарников, а главное -была в его полной власти. начала он перестал ей связывать руки, потом нашел ей лошадь. Через какое-то время начала отпускать ее охотиться одну, когда рядом не было людей, и она гарантировано не смогла бы задрать никого, кроме какой-нибудь белки, кабана или кролика.
Ее голод был, пожалуй самой большой проблемой - кровь животных и рядом не стояла с далирской и, хотя и гасила чувство голода, но совсем не надолго и сил ей почти не прибавлял. Она постоянно чувствовала сильную усталость и дикую раздраженность. Он корила себя за неспособность убить Германна, но корила себя также и за то, что допускает подобные мысли.
Внешне он был точной копией Патриса - она потратила много времени, пытаясь найти хоть одно отличие, но так и не смогла. Что касается характера - тут он был практически полной его противоположностью. Слишком грубый, слишком прямолинейный, слишком жестокий. Типичный Охотник. Патрис никогда не считал ее своей собственностью, но Германн считал. Он давай ей понять, что она жива только до тех пор, пока он этого хочет, и, как только необходимость в ней отпадет, он избавится от нее. Но она все равно не могла перестать думать об их сходстве. Германн также чесал нос, также качал головой, когда они куда-то опаздывали. Также часто уходил в свои мысли, периодически улыбаясь им.
И становился таким же неуправляемым, когда выпивал. А пить он любил гораздо больше, чем сама Лили сейчас.
Обычно он привязывал ее к чему-нибудь, чтобы ей не вздумалось убить его, когда он будет не в состоянии защищаться. Но получалось так, что это Лили не могла защищаться, когда он был пьяным.
-Ты весьма красива для отброса, знаешь это? - каждый раз говорил он перед тем, как задрать ей юбку.
Они оба знали ее маленький секрет, теперь оба знали. но ему то ли не было дела, то ли он правда на утро не помнил ничего из того, что происходило ночью. В любом случае, Лили никогда не жаловалась, даже если было очень больно.
Он никогда не был нежен, как Патрис. Никогда не целовал ее. Никогда не поглаживал ее плечи и грудь.
Он хватал ее талию так сильно, что оставались синяки и тянул на себя, если она пыталась отодвинуться подальше. Его забавляли ее сопротивления, а она не переставала сопротивляться никогда - это было против ее природы.
Он любил таскать ее за волосы и тыкать носом в землю пахнущую зеленью и костром. Он любил заламывать ей руки, любил,как она стирала колени в кровь на жестких и колючих ветках. Он любил, как она сдерживалась, не давая себе кричать и как она тихо всхлипывала, когда все заканчивалось, и он отползал поближе к костру, чтобы вырубиться до утра.
Но даже тогда она не ненавидела его. Даже если на утро с трудом могла ходить.

-Ты издевался надо мной. Пользовался, как только мог.
-А ты так и не смогла убить меня сама.

Последнее задание теперь вспоминалось особенно ясно и четко. Настолько, что Лили вообще не понимала. как могла его забыть.
Это была просто разведка, но Германн никогда не мог остановиться во время.
-Они делают там новых вампиров. Таких, которые будут сильнее даже Первородных. Говорят, их называют Экспериментами.
Лили чувствовала, что им нельзя идти туда вдвоем. Если местные обитатели и правда сильнее первородных - Лили окажется бесполезной, питаясь одной лишь кровью животных, а сил Охотника точно не хватит на то, чтобы разгромить там все.
Она знала, что эта миссия суицидальна, но Германн, как всегда, даже не слушал ее.
Поэтому для нее не было сюрпризом, когда их зажали в угол. Вернее, зажали его, потому что до нее им дела будто бы и не было - очевидно, она не казалась их Хозяину угрозой.
Она пыталась помочь ему, правда пыталась.
Но когда он перестал кричать и трепыхаться, не ощутила ничего, кроме облегчения.
В тесном и душном помещении пахло кровью Германна, так сильно, что было сложно сдерживаться. учитывая, что и пах он как Патрис. Но ей, разумеется, не досталось ни капли его крови.
Зато хоть отпустили живой.

-Ты закопала меня в лесной чаще. Закинула на лошадь и увезла в лесочек. Даже сделала надгробный камень-выцарапала мое имя на булыжнике и положила сверху.
-А потом убила лесника и всю его семью. И вернулась в Аволонтэр.
-Так почему ты тогда ничего не помнила? Почему не сказала этим, что все знаешь?
Теперь Лили помнила.
-Потому что я заставила себя тебя забыть. Я знала, что никогда не должнв была тебя встретить, Темный этого бы не хотел. Но я встретила. И, когда ты причинил мне столько боли...А потом умер...Забыть - казалось правильным решением.
-Все еще кажется?
-Нет, потому что она заперла нас вместе, - кто-то острожно положил Лили руку на плечо, но она уже точно знала, кто это - нужно найти для него место получше, ты так не думаешь, дорогая?
Лили кивает, но не оборачивается. Его лицо причинит ей только новые страдания.
Патрис не настаивает, чтобы она посмотрела на него. Наверно, именно поэтому он всегда был и будет ее истинной любовью. Хоть живым, хоть мертвым.
-Давай запрем его там, где ему самое место.
-Там, где он умер.
И Лили снова видит, как Германна на кусочки раздирают Эксперименты. Но на этот раз она оставляет его там.
Каждый заслуживает своего места, и его место - в том здании.
-Теперь я смогу остаться с тобой? - спрашивает она. когда они снова оказываются в кабинете.
-Ты же знаешь, что нет, милая. Я ведь ненастоящий.
-Мне это не важно.
-Один раз тебе уже это было неважно и посмотри, чем все закончилось, - неодобрительно покачал головой Патрис - тебе нужно вернуться. Туда, к тем далирам. Им нужна твоя помощь.
-Но мне плевать.
-Не ври своему подсознанию, любовь моя. Тебе никогда не было плевать. И ты знаешь, что нельзя допустить, чтобы этот Хозяин закончил работу. Теперь иди. Еще немного, и это путешествие станет опасным для тебя.
-Я тебя люблю.
-Я знаю.

Лили открывает глаза.
-Ну и...Чего вы все на меня уставились? А ты вообще отодвинься, дорогуша...-всхлип получается как-то сам собой, и Лили понимает, что плачет -О черт. Выгляжу наверно ужасно, - грустно усмехается она, растирая кровавые слезы по лицу - Нужно привести себя в порядок.
Она встает с  и идет к рукомойнику.
Когда она возвращается, все все еще сидят на своих местах - ждут ее, очевидно.
-Я знаю, где их база. Вот почему я нужна была им. Никто больше не знает.
И мне пришлось пройти большой путь, чтобы вспомнить это.

На месте Лармата и сестры Денрего  остаётся лишь мусор раздробленного камня стены. Существо, явившееся за сбежавшим экспериментом, не просто лишнее этому миру, но чуждое. Неправильное. Но при том, нечто интуитивно знакомое.
Взгляд Торвальда невольно устремляется на Ризари.
- И не смотри на меня. - довольно враждебно говорит она. Хмурые брови опускаются ещё ниже, уродуя красивое лицо. - Я не знаю, что произошло и во что брат опять вляпался. - вампиресса усаживается на стул близ камина.
- Ты последуешь его совету? - обеспокоенно спрашивает Торвальд.
- Не знаю. - без выражения отвечает Ризари. - Если враг может появиться где угодно, то тут, в Гильдии, на нашей территории, где полно сильных бойцов, во много раз безопаснее.
Чувствуется недосказанность в её голосе.
- Но?
- Раз брат говорит так, то у него должен быть план. - на выдохе произносит Мастер гильдии.
Мгновения молчания спустя, Торвальд решительно произносит:
- Я пойду следом.
Но поспешно подходит к повреждённой стене, изучая отверстия призрачных копий.
- Есть идеи? - безучастно интересуется Ризари.
Энтузиазм бармена подрезает на корню.
Подозрительное шипение раздаётся от кольца, созданного Ларматом. Торвальд рефлекторно вскидывает руку. Вокруг металлической окружности вьётся чёрная дымка, в которую кутается ящерица.

Мощное тело лишено кожи и зияет алыми мышцами. Толстая шея в аккурат переходит в голову. Костяная пластина, закрывающая её, оканчивается на верхней челюсти и кончается на острых зубах. Нижняя же челюсть немного дрожит. Длинный упругий хвост вьётся вокруг колечка, а клиновидные когти беспорядочно скребут его основу.
- Названный Хозяином! - слышится прерывистая речь лоа, повернувшего голову в пространство перед лицом Торвальда.
- Какая прелесть! - тихо умиляется Ризари, не вставая со стула.
- Кто ты? - спрашивает Торвальд с нотами восхищения и отвращения.
- Нираху имя мне. - рычит лоа, щёлкая зубами и прерывая заточку когтей о кольцо. Чёрный смог, клубящийся вокруг него, стекает вниз и исчезает на полпути к полу. - Я не вижу света, как и носящий мои оковы. Желаешь ли ты пойти вслед за Денрего?
- Ты проведёшь меня?
Шея лоа перекручивается и его подвижная челюсть оказывается сверху.
- Тут есть свои хитрости. - Нираху оскаливается. - Объедини нас.
- Хорошо. - мгновенно отвечает Торвальд, ужа рассматривающий прежде подобные варианты событий.
- Ты... Серьёзно? - недоумевает лоа. Слепец не видит, как проявляет нерешительность. Его пробирает странный смешок. - Никто ещё... Никогда... не соглашался...
- Не бойся! - уверяет его Торвальд, протягивая ладонь.
Нираху, на ощупь определив руку далира, названного хозяином, переползает на его ладонь, покинув кольцо. Клубы чернеющего смога, источаемые его телом, окутывают кисть бармена. Сам лоа в разы увеличивается в размерах и теперь, вместо маленькой ящерицы, сопоставим с большой крысой.
- Объединение происходит лишь раз в жизни... - размышляет Нираху, ощущая небывалый подъём и бурю чувств. - И опыта у меня нет.
- Не волнуйся. Больно не будет. Тебе даже понравится. - лжёт бармен.
Лоа заливается странным смехом.
- Скорей же! Не тяни!
Слепец и не знает, что станет кульминацией его существования.

Холодная и жёсткая рука нежно обхватывает лоа и поднимает ввысь. Он чувствует дыхание названного Хозяином. Не желая мешать ему, лоа прижимает когти к животу и выпрямляется. Его морды касается что-то холодное, скользкое и мягкое. Язык. Склизкая слюна обволакивает Нираху. Воздуха становится меньше. Рука отпускает лоа и он продолжает скользить по упругому холодному языку.
Он начинает сомневаться лишь когда пищевод сдавливает его тело и проталкивает вниз. Наконец, он попадает в относительно свободную мягкую комнату. Он поспешно ощупывает её стены. Желудок.
- Объединение происходит не так! Верно? - кричит он, ощущая, как хладный страх сковывает его и трясёт в ознобе.
Названный хозяином его не слышит.
Нираху пытается скрестись когтями, но их будто что-то постоянно укорачивает. Ноги оказываются в жгучей жидкости и мышцы стремительно немеют.
- Это и значит, стать частью единого. Меня. - слышится приглушённый голос названного хозяином.
- Это подло! - орёт лоа. Слепец мог бы сейчас плакать. Но у него не глаз.
"Это и есть смерть?..": размышляет Нираху, уже не в силах сопротивляться. Жгучая жидкость уже закрывает половину сдавшегося лоа. "Простите меня, друзья... А, ну конечно... У меня нет друзей... Ненавижу всех!!!"

Минуты уходят на то, чтобы лоа полностью растворился и усвоился Вампиром Торвальдом.
- Это было жестоко. - с горечью произносит Ризари, когда взгляд бармена обретает выражение триумфа.
Появляется и осознание, что сестра Денрего - одно из сильнейших лоа. И она в своём мире. Там же и Лармат.
- Теперь я знаю, как нам найти Лармата. - решительно произносит Торвальд, разворачиваясь к Ризари и Лили.
- Тогда... - проговаривает Ризари, вскакивая. - Торвальд! - взгляд острый, подобный лезвию идеального оружия, упирается в вампира. Первородная вампиресса выкрикивает: - Я - Мастер Гильдии Танцующих в Тени! Лармат - наш родственник! Потому, слушай мой приказ. - её мощный звонкий голов вспарывает воздух в комнате. - Найти сестру Денрего! Найти и уничтожить! Не смотря ни на что!
Большей мотивации и не нужно.
- Да будет так! - подтверждает Торвальд. - Лили, ты готова? - бармен подходит ближе. - Ты идёшь с нами. И не надейся избежать этого.
Слуга гильдии, вошедший без шума, выдаёт Торвальду его снаряжение, оставленное в его комнате. Маска, когтистые перчатки и набор метательных ножей.

Удерживая Лили за плечо, Торвальд заставляет реальность сместиться на другой план.
Призрачный ветер, пришедший неизвестно откуда, врезается в лица вампиров, раздувая волосы. Очертания окружения будто искажается и меняет форму. Теперь повсюду преобладает пурпурный и фиолетовый цвет. Мебель вся исчезает, стены выгибаются, образуя полость пещеры, стены которой испещрены неизвестными письменами, пылающими оранжевым огнём. Очертания углов и поверхностей источает бледный смог, больше похожий на разводы краски в чистой воде. Ветру неоткуда появиться, но он продолжает упорно дуть в одном и том же направлении. В разных концах пещеры высятся тотемы. На них изображены невиданные существа и статуи троллей. Вокруг них вьются опасные багряные разводы. Двери в пещеру нет - только дыра тоннеля.
Фигура Торвальда искажается. Чёрный непроницаемый туман заполняет и преобразует его силуэт. Волосы невидимым потоком вздымаются вверх. Маска, скрывающая лицо, сама становится лицом. Линия рта разрывается на клыкастые челюсти, а круглые окуляры заполняются синим светом. Два прожектора теперь заменяют глаза. Когтистые перчатки становятся истинными руками Торвальда, а шипы удлиняются и заостряются.
Но форма ещё не может считаться завершённой. Из лопаток вампира вырываются два плечевых сустава, из которых вырываются два могучих перепончатых крыла, а позвоночник перерастает в длинный сильный хвост, обвенчанный острейшим шипом.
В мир, полный абсурда и населённый монстрами, прибыл Монстр иноземный. Кровь сотен далиров, кровь обращённого вампира, вампира из иного мира и суть лоа, собранные вместе, теперь воплощены в реальность и носят имя.
- Лармат. - тихо, но громогласно произносит Торвальд. - Не вздумай умереть.

Отредактировано Торвальд (29 Мар 2016 22:32:18)