-----> Сосновый бор

Единственное, что понял Элрин за весь их проделанный от бора до жилища Тайареля путь — то, что "совсем близко" местного жителя было гораздо обширнее в мерках, чем считал до этого момента сам лейар. Он успел несколько раз поинтересоваться, а правда ли они идут правильно, а скоро ли уже дойдут, но всё, что получал в ответ — немного недоуменный взгляд Тайареля и слова о том, что да, совсем скоро они будут на месте. Что ж, когда они действительно дошли, менестрель был почти по-настоящему счастлив случившемуся. Тёмное время суток ему нравилось не меньше дневного, ведь в нём была своя, особенная красота. А здесь, где располагался чхон Тайареля, было действительно красиво. Спокойная река, низенький травянистый берег под открытым бесконечным небом, которое уже начали устилать звёзды. Легкие выдохи тумана, медленно ползущие то там, то здесь, постепенно сливающиеся воедино. Элрину всегда нравился туман, в чём-то они с ним были схожи; в бледности и зыбкости, в том, что своим плавным движением по земле они могли оказаться где угодно.
Настоящий чхон немного отличался от того, который представлял себе Рин — он был больше, вместительнее и надёжнее. Наконец-то, у юного эльфа отпала мысль, а как в таком построении вообще можно всю жизнь жить. Можно, отчего бы и нет? Элрин проследовал за Тайарелем, останавливаясь на входе в его жилище, чтобы окинуть взглядом внутреннее убранство. Было достаточно уютно, а свечи, что зажёг житель леса, добавляли своего шарма. Шкуры, постеленные на полу, смотрелись так привлекательно, что хотелось лечь на них, уткнувшись лицом в пушистый мех, и заснуть до самого утра крепким непробудным сном. "Похоже, кто-то просто устал за день..." — сделал соответствующий вывод Элрин, потягиваясь.
— Ой, — непроизвольно вырвалось у него, когда Тайарель стремительно развернулся к нему, сделав шаг, а после, похоже, удивился, что менестрель вообще ещё здесь.
— Проходи, чувствуй себя свободно. Посмотри пожалуйста за ним, я разожгу костер.
— Хорошо! — кивнул эльф и улыбнулся. — У тебя здесь уютно. Прямо как на картинках в книжках. — для Элрина это был действительно один из лучших комплиментов.
Он прошёл вовнутрь, опуская походную сумку и лютню на пол у стены. Можно было услышать, как застрекотали сверчки; как доносятся совсем рядом с чхоном шаги Тайареля, разводящего костер. Элрин опустился на шкуру рядом с лисёнком и довольно выдохнул. — Всё будет хорошо с твоей лапкой, — уверенно заверил он и, склонившись, аккуратно дотронулся до тёмненького ушка зверька.

— Все в порядке?
Элрин кивнул, услышав вопрос шамана. Лисёнок действительно больше не скулил, всё сильнее склоняясь к тому, чтобы заснуть восстанавливающим силы сном. И он обязательно это сделает, вот только выпьет некую странную жидкость, предложенную ему Тайарелем... Элрин даже приблизительно не мог представить, из чего это нечто могло состоять и каковым было на вкус. И это было к лучшему. Скорее всего, сейчас детенышу лисы можно было лишь посочувствовать вновь.
— Вот и все, это успокоит его, отступит и боль. Идем к костру, ужин, должно быть, уже готов. — и всё сказанное в этой фразе могло лишь порадовать юного менестреля.
Он поднялся с пола и вновь от души потянулся, вытягивая руки вверх, как будто задался целью достать кончиками пальцев до самой верхушки чхона — ну, подпрыгнув, это бы у него вполне получилось. Тайарель был заметно выше него самого, вот у того бы это получилось без особых усилий. Впрочем, по сравнению с людьми, которые могли вымахать за всю свою вековую жизнь достаточно высоко, или с большинством лейаров, Тайарель не был особенно высок.
Чем больше Элрин оглядывал жилище эльфа, тем сильнее оно его привлекало. Здесь было множество любопытных штук: амулетов, пучков перевязанных трав, колбочек с непонятным содержимым, особенно Рина привлекли серебристые колокольчики, нанизанные на тонкую ниточку, висевшие совсем у входа в чхон. При дуновении ветра они тоненько и нежно позвякивали, весело болтая мерцающими ниточками, свисающими у самого их края.
Когда они оказались у костра, Элрин присел на безопасном расстоянии около него и посмотрел на шамана.
— Спасибо за гостеприимство, Тайарель. Часто к тебе заходят такие... гости? — лейар хихикнул от того, насколько солидным прозвучало в его произношении последнее слово. О да, он-то наисолиднейший гость, солиднее не сыщешь! — Ты здесь живёшь, да? — "Хороший вопрос, Элрин. Гениальность уровня божества." — Агмм... То есть, это достаточно уединенное место... — "Не всем же быть любителями общества, в самом деле! А-а, правда, что сегодня с моим языком?" — Ах, просто... нет, ничего. — маленький эльф покачал головой, положив узкую ладонь на глаза и лоб.

Отредактировано Elreen (2 Фев 2014 23:28:51)

— Такие как ты-нет, уже очень долго я не видел кого-либо подобного себе, потому и рад тебе. А такие как наш раненный лисенок-частенько. Они сами находят меня. Это мой дом, мой чхон. Да, здесь действительно... Как ты сказал? Уединенно. Но в лесу нельзя чувствовать себя одиноким. Звери, птицы, деревья... Такой шум все время стоит.
— Так ты, выходит, кто-то вроде лесного лекаря здесь? — сделав вполне последовательный вывод, поинтересовался Элрин. Да, всегда было интересно, а какие именно чувства и мысли руководят теми, кто уходит от живых существ, подобных себе, так далеко? Так ли им лучше без человеческой речи? Неужели для Тайареля всё, что он описал, действительно заменило нормальное общение? Нет... Пожалуй, Элрину не нравился термин "нормальное общение". Всё же для каждого за нормальным общением скрывается что-то своё, и лейару не хотелось бы подгонять всех под одну черту. Он как никто другой понимал, насколько разные люди, эльфы и прочие создания существуют в этом мире. Насколько привычно для одних может быть то, что для других кажется дикостью.
— Попробуй. — предложивший ему угоститься ягодами Тайарель сейчас был одним из самых доброжелательных эльфов на всем свете. По крайней мере, для самого Элрина.
— Здорово! Лесные ягоды! — обрадовался он и склонился к мешочку с ягодами, зачерпывая горсточку себе в ладонь.
Ягоды на вкус были разнообразнейшие: те, что побольше и поярче, сладкие, а поменьше и потемнее — кислые, что хочется зажмуриться, но это был их естественный вкус, а не недозрелый. Когда у него в руке осталось всего пара ягод, лейар начал задумчиво перекатывать их от одной части ладони к другой, спокойно улыбаясь. — Последний раз я из ягод ел вишню, это было ранним летом, она была на вкус такой кислой и летней, — он посмеялся. — Тогда-то я и понял, что весна прошла, уступив место новому сезону. Нет, правда, она была такой кислой, почти невыносимой, если бы из неё сделали сок, он бы поднимал нежить! — Всё в разговоре с новыми знакомами становилось хорошо тогда, когда Элрин начинал говорить без запинок и неловкостей. Лейар зажал между изящных пальцев маленькую круглую ягодку, так констрастирующе выглядящую по сравнению с его цветом кожи — насыщенно-алая, она казалась одной из самых ярких вещей в этом мире по сравнению с призрачно-светлой кожей менестреля. На запястьях под кожей просвечивали тонкие голубые венки, несущие жизнедарующую кровь, цветом совсем как ягоды, которые он сейчас ел. И даже бледно-розовые губы наливались краской от багрового сока лесных ягод, делая эльфа более человечным. — А здесь снега не бывает никогда? — Как Элрин пришёл в своей голове к этому вопросу? Ягоды зреют не только летом, но и зимой, а зима уже совсем близко, но здесь ею даже не пахнет...

—... Птица щебечет и говорит, что поспели ягоды. Моя жизнь зависит от каждой существующей здесь мелочи, но разве я отдаю что-либо в ответ?
То, что шаман объяснял Элрину, тот силился понять изо всех сил. На самом деле это даже получалось, но с некоторым трудом. Лейару приходилось дважды обдумывать сказанное, прежде чем глубинный смысл услышанного до него доходил. И дело было даже не в том, что Элрин отчаянно глупил — нет, он не был глупым! — просто то, как изъяснялся Тайарель, было непривычно.
— Когда-то я учился у шамана, он рассказывал мне обо всем этом. Учил понимать эту простую связь, в те времена - связь со степью, теперь же я сам смог почувствовать ее в лесу. В действительности, мне не приходится возделывать земли, разбирать каменные завалы в устьях рек или же отгонять хищников от скота. Поэтому все, чем я могу выразить свою благодарность - возносить песни духам и помогать тому, кому могу. В добрые руки раненный зверь сам придет, пусть и через знаки да путы.
— У шамана? — Элрин просиял по понятной только ему причине. Наконец, все увиденное касаемо Тайареля сошлось в его голове воедино. Причудливый узор на лице, амулеты, развешанные где только можно, заставленное различными странными вещами жилище, то, что Тайарель живёт в уединении — всё стало понятно. Он — шаман! Так же, как и тот, у кого он учился. "О, по крайней мере, это было бы логично..." — Значит, ты тоже шаман? А куда делся твой учитель? Или у вас свои... территории, где вы... ам-м... шаманите?
"Продолжай строить предложения в том же духе, Элрин, и произведешь впечатление очень интеллигентного и всесторонне развитого человека, да-да..."
— Настолько кислой? Удивительно!
— Ага, кислятина та ещё! Но мне даже понравилось. Не всё же одними сладостями питаться!
— Нет, я видел здесь снег несколько раз, но он возникает словно из ниоткуда и исчезает в считанные часы, сезон снегов здесь толком и не наступает. Элрин, как ты попал сюда? Ох...
— О? Как жаль. Я люблю снег! Люблю, когда есть сугроб, в который можно упасть. Или в который тебя с радостью уронят. А еще лепить из снега всяких животных... Лучше всего я леплю снежных кроликов. Они такие маленькие и милые выходят... — он изобразил руками примерный размер снежного кролика и удивлённо айкнул, когда ощутил на своем лице чужие пальцы. С непониманием похлопал глазами, а после на его светлой коже особенно отчётливо проступил нежно-розовый румянец.
— А... — начал было он, но Тайарель его прервал. И хорошо.
— Запачкался. Там были капли. Так как ты добрался до этих мест?
Элрин задумчиво облизнул губы и отвёл взгляд на танцующие языки пламени, будто бы они были самым интересным на свете явлением.
— Я... м-м... — "А~a, включи, включи способность размышлять обратно!" — Да. Кхм. Я менестрель, странствую из одного места в другое, где больше интересно и куда душа ляжет... Вот, мои ноги занесли меня сюда. Я люблю путешествовать... встречать новых людей, узнавать новое... Так что я рад, что познакомился с тобой!

— Значит, странствующий менестрель? Значит, у нас есть что-то общее. Я тоже люблю перебираться на новые леса, узнавать их характер и нрав... А еще мне нравится петь... Послушай, ты ведь наверняка прекрасно поешь и играешь на чем-нибудь? Можешь показать свой талант?
— Конечно, у меня всегда с собой лютня. Разве можно отказать, если тебя так радушно приняли? — Элрин улыбнулся и начал подниматься с земли. — Подожди минуту, я схожу за лютней и вернусь!
Спать, что удивительно, ему расхотелось, и сидеть у костра сейчас казалось не менее уютным, чем дремать на тёплых шкурах. Элрин зашёл в чхон и забрал свою лютню, невольно умилившись тому, как трогательно посапывал спящий лисёнок. И почему эти животные такие милые? Хоть и хищные. Вот ведь парадоксальные лисицы!
— Я уже здесь~ — воодушевлённо оповестил менестрель, возвращаясь к костру в обнимку со своей драгоценной лютней.
Это был подарок родителей, который юный эльф бы ни за какие ковришки никому не отдал; красивая тёмно-синяя лютня, разукрашенная вязью из серебристых цветов, была его верной спутницей в его странствиях, разве мог бы он называть себя менестрелем, не будь у него этого замечательного инструмента? Да, ещё давно Элрин засматривался на флейту, но петь, одновременно играя на ней, было невозможно, хотя её нежные звуки были очень приятны любому слуху. И вот, Элрин сел на своё бывшее место и поудобнее взял в руки лютню. Её гриф, да и сама она, были немного уже обычных, отец, делая её, постарался на славу, чтобы Рину она сразу стала как родная, удобно ложась в изящные руки.
— Я очень немного знаю об арьярах, но знаешь, совсем недавно в таверне встретил сказителя, который поведал мне очень интересную историю о них. Я подумал: почему бы не сделать из этого сюжета балладу? Надеюсь, он простит мне такую вольность... — лейар тихонько рассмеялся. — Народное творчество на то и народное. Надеюсь, ты её не слышал и тебе понравится. Или слышал, и если что, то ты поправишь неправильные места в сюжете, — Рин был настроен достаточно доброжелательно к критике, которая была действительно по делу. От поправок, казавшихся действительно серьезными и необходимыми, разве можно было отказываться?
Итак, он тронул полупрозрачные струны и запел. Не очень громко, словно боясь потревожить кого-то или что-то, саму царящую атмосферу. Несмотря на то, что сам по себе голос эльфа был звонким, как колокольчики, что висели в чхоне, ему это удалось. Менестрель будто бы изменялся, когда брал в руки лютню и начинал играть; взгляд его глаз, сравнимых своим цветом с холодными звёздами, устремлялся куда-то очень далеко, словно он и не был здесь сейчас; пальцы без труда, будто бы не задумываясь, переходили от струны к струне, зажимая их у самого грифа то тут, то здесь; мягкий напев голоса иногда возрастал, а под конец песни становился совсем слабым, заставив прислушаться к словам, вобрать в себя всю их суть, чтобы мурашки пробежали по коже.
  Настигла меня любовь,
   и поселилась страсть
   меж ребер моих.
   Вдали от тебя пью воду -
   будто песок глотаю.
   Скрыться бы от души,
   чтоб избежать той муки,
   которую она терпит...*
Мелодия ещё немного звучала после того, как лейар прекратил петь, и лишь когда всё умолкло взгляд его вернулся в этот мир, он снова ожил и улыбнулся, взглянув на Тайареля, будто бы спрашивая — ну как, понравилось?
*строчки из "Акамие", Аше Гарридо

Отредактировано Elreen (3 Фев 2014 03:15:26)

— Красиво. Очень. Словно ты перенес меня куда-то очень далеко отсюа, в те места, где я вырос.
Для Элрина эти слова были одними из самых приятных, что он мог бы услышать в ответ на свою песню. Лучшее, что певец, поющий о чужих краях, мог получить в награду, это признание, что песня передала дух родных мест.
— Спасибо, если это правда, то я очень рад, — лейар довольно зажмурился, бездумно трогая струны самыми кончиками пальцев, звуки доносились едва слышные. О, пальцы Элрина выучили до рефлекторного не один и не два перебора...
— Элрин, ты умеешь колдовать? Удивительно, ни разу не слышал о магах-менестрелях... — а вот то, что услышал юный эльф дальше, немного его озадачило.
— Что? Колдовать? — удивлённо переспросил он, совсем не понимая, как такое предположение могло соотноситься с ним, тем, кто даже основ магии не знал. — Нет, я уверен, и маг и менестрель единолично какой-нибудь, да найдется, но, боюсь, это не про меня. Я совсем не умею колдовать... Почему ты вдруг так решил?
Лицо лунного эльфа выглядело действительно задумчивым. Он вспоминал, как как-то родители подходили к нему с разговором о магии; о том, что в крови лейаров магия будто бы течёт с рождения и ждёт высвобождения, и что, может быть, не стоит забывать об этом таланте так беззаботно. "Когда я пресыщусь нынешним образом жизни, то обязательно ударюсь в магию", — пообещал Элрин маме и папе, а сам даже представить не мог, как можно им пресытиться. По крайней мере, не мог тогда, когда состоялся этот разговор. Сейчас, став немного старше, кое-что возникало в его голове на этот счёт. "Однажды можно утомиться тем, что у тебя нет того установленного, зафиксированного места, где тебя ждут... Но дом — это же не обязательно хижина с трубой, из которой всегда идёт дым! Домом может быть и любимый круг пёстрых фургончиков, в которых располагаются на ночь твои товарищи-артисты... Разве нет?"
— А ты, раз ты шаман, то ты тоже должен уметь много волшебных штук. Ты умеешь предсказывать будущее, Тайарель? — глаза Элрина засияли от предвкушения.

— Но ведь... В тебе столько магии. Ты накопил так много сил, что они просто стекают с твоих пальцев. Днем я не заметил этого, но сейчас ты... Успокоился или просто сменил свое состояние на более благоприятное... Это такая растрата столь искусного дара!
Элрин ощутил, как нахлынул на него приступ стыда. Отчего-то ему правда было стыдно, хоть каждый и волен выбирать свой путь. Но разве магия не следует по пятам каждого из лейаров всю их жизнь? Рано или поздно они всё равно с ней свяжутся.
— Ты не чувствуешь этих сил? Совсем? Тебе нужно хотя бы попытаться. Хотя бы для создания каких-то огоньков, которые сопровождали бы твою игру на лютне...
—... Не чувствую, — пробормотал себе под нос Элрин, из задумчивого состояния перейдя в слегка удручённое. Как будто его взяли и начали тыкать мордочкой в то, чего он по своей же дурости не хотел развивать, а ведь все задатки были. — Я почти никак не соприкасался с магией... С самого детства. Я видел магические салюты, очень красивые и яркие, вот. Не то чтобы у меня не было возможности познакомиться с магией поближе, просто как-то самому не хотелось. Мне привили с пелёнок любовь к... — лунный эльф медленно опустил взгляд на лютню, как бы указывая на неё. — Ко всему тому, чем занимается моя труппа, а колдовскими делами она не занималась.
Маленький эльф вздохнул и забрал свои ладони у шамана, после чего трогательно прижал к себе лютню, словно бы обнимая единственное близкое ему на свете существо.
— Здорово было бы, если бы вокруг лютни вились огоньки... Но я же совсем ничего не могу. И не представляю, как делается даже самый примитивный магический фокус. — Элрин живописно щёлкнул пальцами, пародируя фокусников.
— Могу, но для того нужна действительно важная причина. Духов нельзя беспокоить просто так, Элрин, они могут разозлиться и послать тебе что-то дурное, а предсказание обратить против тебя.
— О-о... — разочарованно протянул менестрель, совсем повесив нос. — Понятно...

— Я умею пробуждать чужое колдовство, делать его сильнее. Если ты доверишься мне-все получится. К тому же, это должно навеять тебе вещий сон, о котором ты так просил меня. Просто смотри в огонь. Наблюдай, как вьются языки пламени. Откуда берут начало и куда исчезают. Услышь, как трещат ветви в костре. Забудь о том, кто ты и откуда пришел. Только ты и пламя. Прочувствуй это. Запомни это чувство. Память тела-самая сильная и яркая.
"Что магического может помнить моё тело, если оно ну никак не творило магию?" — лейар озадачился ещё больше, это тоже отразилось на его лице, но вопрос так и остался невысказанным. Итак, начало вечеру музицирования было положено ещё лютней, а Тайарель, вернувшийся с самым настоящим шаманским бубном, был достойным его продолжением. "А мы пользовались только обычными бубнами, увешанными бубенчиками, а не перьями. И... это же кожа? Нет, они были не из кожи. И те звенят совершенно по-другому..."
Мерные удары Тайареля о бубен, наверное, могли бы свести с ума, если слушать их целый день. Но в дуэте с голосом шамана, запевшем так, как Элрин от него совсем не ожидал, да ещё и на непонятном языке, психологический вред этих мерных ударов сводился к минимальному. Менестрель прислушался к совету нового знакомого и устремил взгляд светлых глаз к языкам пламени, безудержно стремящимся вверх. Эльф выдохнул и начал медленно отпускать из своей головы мысли. О детстве без колдовства, творимого магами, ведь настоящим волшебством для маленького эльфа тогда были совсем другие вещи: пёстрые одежды актёров, переливающиеся шелка и атлас; причудливые или до того изящные, что захватывало дух, головные уборы, и хор диковинных музыкальных инструментов, и фокусы с картами, но главное волшебство — это тихий голос мамы, поющий перед сном колыбельную. Мысли отступали, взгляд Элрина всё больше рассредотачивался, вначале он даже не заметил легкого покалывания на пальцах, но когда оно начало распространяться на всю ладонь, он бездумно посмотрел в её сторону и ахнул, рука его вздрогнула и волшебные огоньки начали опадать на землю.
— Стойте, нет, куда!.. — он попытался их поймать, но вовремя опомнился и прекратил вести себя как суетящаяся птичка.
О, ведь он действительно это видел! Огоньки начали сами появляться на его ладонях, сами, это не делал кто-то другой!
— Тайарель... — растерянно позвал юный лейар.

— Он готов... Дай ему ощутить...Он видит, он чувствует... Если руки омоет серебром-сможет... Нет, нет, он юн еще!.. Но в крови дар течет... Несмышленыш... Справится, справится!..
Слова, которые доносятся от Тайареля, не складываются у менестреля в голове. О чём он говорит, что скрывается за этой непонятной сбитой речью? Дар в крови — понятно о чём, но о каком серебре идёт речь? Как вообще можно омыть руки серебром? Взгляд Тайареля сейчас был так далеко, что Элрин, глядя на него, понимал — теперь происходило что-то мистическое, не на уровне будничных событий. Воззвал ли Тайарель к духам, которых так не хотел беспокоить? Интуиция подсказывала лейару, что именно они это и говорили, и от этого пробежали мурашки по коже, не оставив без внимания ни единый сантиметр тела. Эльф смотрел на шамана и взгляд его всё больше заполнялся легким испугом и непониманием. Что-то говорило внутри — происходило нечто судьбоносно важное, словно ставилась в нити его Бытия новая отправная точка, ставилась совсем неожиданно и без спросу — ведь юный лейар без должной ответственности подходил к делам ясновидения, заглядывания за потаённую завесу, совсем легкомысленным было то, что он согласился с тем, как здорово бы смотрелись волшебные огоньки, хорошо бы уметь их призывать, да. Однако за крохотными огоньками может потянуться нечто большее, гораздо большее, и не было в светловолосой голове эльфа даже мысли об этом до этого самого момента, момента, когда осознавать это было слегка поздно.
"Духи обращаются не к Элрину, — понял он. — Они говорят уже с Ниэл'Лином..."
— Элрин, сегодня ты все же получил свое предсказание... И надеюсь, успел почувствовать свой талант?
Весёлая усмешка на лице собеседника кажется Элрину чем-то из ряда вон выбивающимся. И одновременно приносящим облегчение, ведь усмешка эта принадлежала именно Тайарелю, и взгляд его зелёных глаз был теперь устремлён не в неведомые дали.
— Да... — тихо согласился со всем менестрель. — Спасибо тебе, Тайарель.
Заблудившийся вид лейара сейчас был вполне ожидаем. Он растерянно посмотрел на свои руки, буквально пару мгновений назад сотворившие незатейливое, если судить как маг, волшебство.
— Это было очень неожиданно.
Элрин неосознанно спрятал руки вплоть до кончиков ногтей в рукавах своего плаща. "Вот бы это не выглядело так, будто я грубиян и неблагодарен..." — беспокойно подумалось эльфу. "Я просто даже не знаю, что сказать."
Луна уже поднималась в небе, сияя всё больше. Лунный свет всегда казался менестрелю чем-то родным, казалось, его лучи действовали на лейара ничуть не меньше, чем живительные солнечные. Как бы хотелось поймать один бледно-серебристый лучик и носить его всегда с собой в стеклянном, а оттого прозрачном кулоне. "Луна такая большая и красивая, её хочется обнять" — сказал как-то в детстве артист, с тех пор, в общем-то, так и не поменяв своего мнения. Но бледное светило несло за собой и ночь, а ночь — за собой сон. А сон сегодня был обещан Элрину ничуть не меньше, чем вещий...
О, если бы только удалось сегодня заснуть из-за этого волнения!

В тумане окружившего его сна лунный эльф чувствовал себя спокойно и умиротворённо. Этому не было причины, как часто случается во сне, сон — совершенно иная ступень мышления и мирские законы там не действовали. Вокруг было темно и лишь плывущий туман будто бы сам освещал собой пространство, так и не открывая истинного места, где же эльф находился. Элрин приподнял руки и посмотрел на них — они выглядели совершенно как обычно, здесь всё казалось совершенно обычным, хоть и было совершенно невообразимым. Память Элрина тоже была как в тумане, он помнил лишь то, что что-то должно произойти, а ещё то, что это ему пообещал один его новый знакомый.
"Тайарель", — вспомнил имя он, и будто бы по волшебству фигура шамана начала плавно проступать неподалёку, немедленно привлекая к себе внимание. Элрин опустил руки и взглянул на него, озадаченно склонил набок голову.
— А ты здесь зачем? — спросил он. Именно шаман начинал казаться здесь самым неуместным.
Но вот тот пошевелился, остановил взгляд на менестреле и долго его не сводил, а после кивнул куда-то в сторону. Губы Тайареля задвигались, говоря что-то, и тот протянул Элрину руку.
"Ну, раз ты так хочешь..."
Эльф взял его за ладонь и неспешно пошагал в указанную сторону, идя чуть впереди своего спутника. Это был его сон; это было его предсказание, и он здесь был первопроходцем, это казалось само собой разумеющимся и было ни капельки ни страшно. Они шли и шли, туман медленно сгущался перед ними, когда стало совсем нечего видеть он почти было остановился, но рука Тайареля, поддерживающе сжавшая его ладонь, придала ему уверенности и сил. Элрин шагнул вперёд и его ослепил яркий свет, возникший из ниоткуда и закруживший его в своих лучах. Лучах ли? Глаза вдруг очень четко увидели, что же это было. Сотни крохотных огоньков, золотых и серебристых, летали вокруг него на удивительно быстрой скорости. Лейар попробовал схватить один из них и обнаружил, что его ноги уже не касаются твёрдой поверхности. Он падал, никто не держал его за руку, а вокруг него кружили и кружили эти крохи-звёздочки. "Как волшебно..." — только и возникло в его голове, а пальцы наконец схватили один огонёк. Он был неосязаем, но источал лёгкое тепло, уютное и приятное. Вслед за ним сотни других огоньков начали собираться в большой яркий букет на ладонях менестреля. Это простое действо заставило эльфа ощутить прилив счастья, он улыбнулся и радостно прижал к груди все эти огоньки; они прильнули к ней и начали медленно меркнуть, пропадая или же сливаясь с эльфом. Он закрыл глаза, а когда открыл в следующий раз, то был уже на площади какого-то незнакомого ему города. Весело плескался рядом фонтан, носились маленькие дети, озаряя своим смехом всё вокруг. Ласковое солнце целовало своими лучами светлую макушку эльфа, он огляделся вокруг. Пара человеческих ребятишек подбежала к нему и остановилась рядом, глядя снизу вверх своими большими глазами.
— Дядя менестрель! Дядя менестрель! Спой нам что-нибудь!
Лейар усмехнулся и наклонился к ним, воздевая указательный палец вверх.
— А волшебному слову маленьких детишек учили?
— Пожалуйста! — незамедлительно ответили ему.
Элрин снял со спины лютню и присел на краешек бортика фонтана, после чего тронул струны. И песня, и мелодия пришли сами по себе в голову, он закрыл глаза и запел, но что-то вдруг пошло не так. Даже не не так, произошло что-то, что обычно не случалось. К его голосу добавился ещё один и запел те же слова, не прерываясь, менестрель взглянул на хозяина этого голоса и узнал в нём Тайареля. Тот выглядел... немного иначе, менее "шаманно" и более "по-городскому", что касательно одежды, конечно. Они встретились взглядами, Элрин понял, что всё хорошо, и продолжил своё дело.
"Ты всё правильно понял, Ниэл'Лин", — прозвучал незнакомый голос в его голове.
"Хорошо..." — подумалось лейару, хоть он точно и не мог сформулировать, что же такое он понял.
И медленно поднимались от земли небольшие светлые огоньки, замирая неподалёку от певца.
Когда Элрин открыл глаза в следующий раз, то понял, что это была уже реальность. Невидимая пыльца сна, лежавшая на его веках, всё ещё отяжеляла их, как это бывает по пробуждению. Эльф утыкался носом в тёплый пушистый мех, немного вздымающийся и опускающийся. Удивлённый, Элрин поднял взгляд немного выше и понял, что это был всего лишь Тайарель и его меховая одежда, а не какой-то дикий зверь. Почти по уши накрытый тёплым покрывалом, Элрин ощущал приятное тепло.
— Ты что, замерз ночью?.. — задумчиво и совсем негромко спросил он у Тайареля, ведь у него и мысли не возникло, что это он сам мог замерзнуть. Тайарель, впрочем, не выглядел пробужденным, поэтому на ответ юный лейар и не надеялся. Уверенность в том, что он весь такой тёплый и греющий, что к нему даже ночью подползают греться, немного потешила самосознание эльфа.

— Нет, Элрин, ты замерз ночью, так как накрылся слишком легкой шкурой. Не мог уснуть глубоким сном и я пришел, чтоб согреть тебя, иначе мы бы не увидели предсказания... Ах, как славно ты играл..
"Ай, я разбудил его?! Ну я же совсем тихо говорил... Постой, что? Ну во-о-о-от..." — вся гамма эмоций последовательно отразилась на лице эльфа. Удивление, недоумение, разочарование.
— А я-то думал, что это я тёплая грелочка, — лейар вздохнул, но вздох этот был наигранно грустным. Не так уж и грустно терять титул грелки, который ты даже официально ещё не обрёл.
— Я видел твой сон, Элрин. Очень красивый и сложный... Удивительно, никогда еще не испытывал подобного чувства! Ты успел все запомнить? Это очень важно, менестрель. Это твоя дорога...
"Так значит он не просто так был во сне... Неудивительно, с другой стороны. М-м... Я бы с интересом заглядывал в чужие сны... Иногда так любопытно, что снится другим... Хотя это невежливо, наверное. Где бы узнать этику посещения снов?"
— М-м, да запомнил всё, — подтвердил эльф и натянул покрывало повыше, утыкаясь носом уже в него, а не в одежду Тайареля. — О каком чувстве ты говоришь? — вопрос его прозвучал уже немного приглушенно, потому что тот говорил уже сквозь плотное меховое полотно. — Мне часто снятся яркие сны. Если бы ты не сказал, что это предсказание, я бы, может, принял его за обычный... — Элрин зевнул и глаза его медленно закрылись. Говорить он, тем не менее, не прекратил. — А может и нет. Я так перед ним беспокоился, что в любом случае бы принял его за судьбоносный , будь он таким на самом деле или нет — без разницы.
Перед закрытыми глазами возникли картины из сна — в груди было тепло от воспоминаний, эти огоньки, как воплощение самой магии, были чем-то крайне родным. Залитая солнечным светом площадь и их маленькое выступление — очень умиротворённо и светло, какие приятные ощущения, которые точно не хочется забывать. Лейару хотелось прожить жизнь в таких красках, не пятная её тёмными цветами — Элрин полностью верил в то, что все проблемы люди выдумывают себе сами, а чтобы быть счастливым надо просто быть в мире с тем, что у тебя на сердце и на душе. Если какая-то ситуация делаем тебя несчастным — покинь или исправь её сам, кто, кроме тебя самого это сделает? Менестрель улыбнулся воспоминаниям, серебристые ресницы затрепетали, уголочки глаз приподнялись, выражая радость.
— Мне было так хорошо на той площади. Надо обязательно найти этот город здесь, не во сне, — и в словах его не было ни капли сомнения в том, что этот город существует. — Может, моя дорога, раз уж ты так выразился, — посетить его, — он подумал немного и добавил: — Может, даже с тобой, раз ты тоже был в этом сне.
Элрин потёрся замерзшим носом о мех и приоткрыл один глаз. — Никто, конечно, кроме тебя самого не вправе вытаскивать тебя из леса...

"Тайарель всё как-то усложняет..." — подумалось юному лейару, пока он внимательно слушал шамана. В мире Элрина всё было немного проще, там и в помине не было "тебе нет места среди тех-то", разве не всё на этом свете зависит от собственного желания? Если ты чего-то очень хочешь, то нужно к этому идти. Если страшно, то попросишь доброго друга помочь. Тут у лесного шамана с этим было немного трудно, но Элрин пожаловал и в том, чтобы подтолкнуть Тайареля сделать шаг вперёд он не видел ничего плохого. Более того, он не видел ничего плохого в том, чтобы продолжить путешествие с новым знакомым. Он постоянно с кем-то знакомился, не раз и не два проделывал путь в компании, поэтому это казалось ему обычным делом, а интуиция говорила, что Тайарель слабо смахивает на злоумышленника. Очевидно, что замкнутому Тайарелю такое могло показаться странным, ведь недоверие к незнакомым тебе людям это естественно, а уж если те претендуют на какую-то роль в твоей судьбе — так вообще! "Вот в этом-то мы и не похожи," — понял менестрель.
— Тайарель.
Элрин хихикнул и его лицо показалось из-под покрывала почти полностью, а не только демонстрируя выразительные светлые глаза.
— Пожалуйста, помогай мне столько, сколько тебе не надоест! Ну и что, что это "личное"? Какая от этого всего радость-то, если ты идёшь по своему пути один? Такое только волки-одиночки и делают... Никаких проблем не будет, если ты отправишься со мной. Раз уж так сложилось, что я сюда пожаловал, то, наверное, неспроста, а значит, ты правильно сделал, что попросил меня пойти вместе. — артист развёл руками (лежа это смотрелось очень забавно) и улыбнулся. — Жестоко, это очень жестоко выливать на меня столько информации с самого утра, лучше бы тебя волновало это, а не то, что ты мне тут перечислил...
Он потянулся, не удержавшись от зевка, а после услышал неподалёку какое-то копошение. "Ну конечно, здесь присутствует ещё кое-кто!" — вспомнил он, приподнялся и увидел проснувшегося лисёнка, который тоже вот-вот потянулся. Тот выглядел немного растерянным, то ли оттого, что только проснулся, то ли оттого, что пытался вспомнить, а как это он тут оказался.
— Доброе утро, пушистенький~ — радушно поприветствовал его эльф и понял, что пора и ему самому уже подниматься с тёплой постельки. Он сел, убрал с себя покрывало и окинул лукавым взглядом Тайареля. — И ты вставай, не только же нам тут от утреннего холодка ёжиться! У тебя будет что-нибудь на завтрак? Я располагаю только парой яблок... Конечно, мы можем съесть и их...